Горсткой пуговиц как подкормкой мир усеял язык слепых, Слой эмали настолько тонкий – скользил смыслом закрытых книг Не прочтенный, неодушевленный, упрощенный в зубастый миг, Псевдо подлинно заточенный в карусель душевно больных. Паутинки кишок на двух ножках, чревоблуды, деревья вис тис, Выедали белковые гробы, провисая нутром сверху – вниз Не держали булавки те своды, мешковидные сущности тел, Растворялись в ладонях годы, упоенной сонливости мел. Механизм так покладист, порочен, каруселька вертелась вверх – дном, Ну а воздух мнемически точно, отравлял лимфатический дом