Не достигая высоты, что характерна для поэтов, мы всё же пишем, я и ты, не слушая ничьих советов, о том, что душу ворошит, тревожа, до глубин доходит. Нас рифма, словно сторожит и по дорогам жизни водит. Не то, что это в радость нам, но по-другому мы не можем, и сами словом «графоман» свои деяния итожим. А может, мы не правы всё ж – не графомания всё это, и на себя возводим ложь, чтоб оправдаться перед светом, почто себя самих не чтим и в ранг поэтов не возводим, и издаваться не хотим, редакторов лобзать не ходим? Да, в нас тщеславия ничуть, но есть чувствительные души, и боль чужая – наша суть, она нас постоянно душит и заставляет отражать и боль и радости людские, притом открыто признавать, что мы – поэты никакие. И, как не баловни судьбы, а жертвы разных поколений, всё, что содержит нашу быль, мы впишем в суть стихотворений, которые друзьям читать позволим мы себе, быть может. Наш труд – совсем не благодать: он постоянно сердце гложет.