Когда ты, мой милый, достигнешь последней межи, Слегка припадая на вечно опухшие бабки, Колени твои обовьют там совсем не ужи, И вовсе не ящерки будут просовывать лапки В глазницы твои и, с оскалом пугающим, пасть. И кто-то однажды наступит на череп твой голый. Но прежде, чем рядом с костями твоими упасть, Тебя поминая улыбкой совсем не веселой, Он будет считать, что, пожалуй, уже не сбылось Пророчество или скорее простое проклятье. И может не конь его сгубит, а бешенный лось. А может и вовсе, его нелюбимая сватья. Но ясен итог: он погибнет согласно волхву. А если точнее, согласно его предсказанью. Оставив детей безутешных, княгиню-вдову Без средств и защиты в селе родовом под Рязанью. Все это случится, мой милый, с тобою не враз. Ведь в жизни порою приходится жить постепенно. Но впрочем, бывало, что следом за парочкой фраз У чьих-то натертых ступней разверзалась геенна.