ЯКОВ ЕСЕПКИН ГОТИЧЕСКИЙ МИКРОРОМАН Куста луннолистного сколки, Бумажных собратьев его, Берег, как реликт, -- ничего От них не осталось на полке. То было благое письмо, Виньетки в нем были лазурны, В фамильное глянешь трюмо: Лишь те же истлевшие урны. Огонь белоснежный горит Внутри усыпальницы веры, Пред златом гробниц мессонит Кровавые плачут химеры. Не в трех ипостасях оне ль, Не наши ли терни листают, Вдыхая аттический хмель, С валькирьями нощно летают. Зимой ничего не спасла Алекто, и в лунном накате Парят надо мной без числа Их гиблые черные рати. *** Захочешь крови голубой Испить рождественскою ночью, Тогда возникну пред тобой, Чтоб зрела призрака воочью. Бери, бери скорей сосуд, Давно засохла в нем отрава, Кровавой лентой изумруд Совился днесь и звезды справа. Под мишурою наша ель Теперь еще горит в Аиде, И стал я ангелом ужель, Пея псаломы аониде. Ах, горько ангелам тлести Меж небоцарственных зеленей, Страстные кончились пути, Сынкам не встать мертвым с коленей. Субботы грезились и мне Темней серебра у девятки, Нельзя о Боге и вине Солгать еще тебе хоть в святки. А хорошо ли без меня Свечельной кровью упиваться, Хмелиться ею и, огня Страшась, в черни собороваться. Были те свечи извиты Для ангелочков лепосмертных, Алкала туне царя ты, Божись и вин ищи десертных. Пей тяжело из суремы Шаров и чар за новоселье, Иные призрачные тьмы Явятся – будет вам веселье. Во славу это питие, Господь с тобой, когда святая, Пускай на басмовом остье Каждит макушка золотая. *** Звон лиется, и темен Господний порог, Мы и сами угольев черней, Хоть кровавой слезою нагорный мурог Изукрасим в тернице огней. Много взяли у нищих земные князья -- Разве торбы от хлебных даров, Будут яствия-хмель им, а после кутья, Как явимся с монарших пиров. Литании, Господе, теперь не звучат, Днесь обходят провидцев судеб, На пирушках солодные вина горчат И черствеет владыческий хлеб. По канавам лежали Твое ангелки, Всех мы свили раскрасной тесьмой И во траченый пурпур вплели васильки, Чтоб не узрели Смерти самой.