Тогда, в Карабулаке, Душа орала ямбами, Нутро просило крепкой, Летели прочь штаны, И знали все собаки, Кто голый, между дамбами, Ныряет в метр с кепкой Озерной глубины. Я нес свои червонцы В каморки к сонным горничным, А после до матраца Себя едва-едва, А утром пело Солнце, Да на своем, на солнечном, Но я – готов поклясться – Вникал во все слова. Тогда, в Карабулаке, Глаза просили радуги, Без права на задержку, Без лени и без "но" – В гостиничной клоаке Прижился запах патоки, И, с хлоркой вперемешку, Выталкивал в окно. Я плакал по бумаге – Порывисто, размашисто, И в пасмурной столовке Рвал песнями кадык. Тогда, в Карабулаке, Ушел, сгорел я начисто, Забыв трусы, кроссовки И солнечный язык.