На горе застыла полутень на безветрии зависшей тучи. Скован духотой осенний день. Ест глаза, как летом, пот липучий. Надо бы уже и попустить, дать возможность хоть бы отдышаться и в дождях о лете загрустить, а не так, как нынче, задыхаться. Но ноябрь, похожий на июнь, превращает в сковородки крыши. Зашкварчит железо – только плюнь. Станешь чёрным, если не был рыжим. Тутошний погодный беспредел бывшим россиянам непонятен. Там с деревьев лист давно слетел. Здесь на нём нет даже бурых пятен. Не ноябрь, а лета волшебство! – Неба синь и зелень разнотравья, Разноцветия хмельное торжество и... жары удушье и отрава. Но готов я от неё страдать и ругать её последним словом, чем т у д а вернуться, в благодать, ощущая на себе всё снова, подсознанием забытое уже: пятую графу и взгляд недобрый, и как будто вечно в неглиже ждёшь укус антисемитской кобры. Кем бы не был, где бы ты не жил и в каком, неважно, окруженье, жёлтою звездою слово «жид» рядом шло с тобой, как наважденье. А теперь, хоть «русские» мы тут, как это не странно и печально, да и харедимы нас не чтут в государстве иудейском изначально, как бы не было, но всё-таки мы з д е с ь ! Пусть в раю себя не ощущаем, всё ж плюём на юдофобов спесь, недоумков же своих прощаем, голосуем только за своих, за "Наш дом - Израиль" и за прочих, кто нахально лезет даже в стих, чтобы сесть хотя бы между строчек. Добиваемся пособий мы и льгот и во всю правительство ругаем. Парадокс: уже который год мы своим Израиль не считаем