XXXXI Как неможно, Господь, четвергов миновать, Мы распишемся в бель и явимся на святки, И пороги начнем тяжело собивать, Пурпурой ангелам застилати кроватки. Колыбели и те лихо Смерть прибрала, Мало нежились в них черневые младенцы, Благодатный огонь серебрит зеркала, Да неделя стучит во изветхие сенцы. А и сами, Господь, превлачились к Тебе, На земле нас одно святари не любили, Но увязли теперь в красноталой гурбе, Колокольцы по нам нощно сребром и били. XXXXII Нам Христос золотые слова Полагал, расточаясь во крови, Как церковная вера мертва, Мы соидем алкати любови. Буде истинно слово горит И Христосе возжалует чадов, Он тогда нашу святость узрит, К нам прельется и цветь вертоградов. А не станется краски златой, А кровавые лики сотлеют, Низойдем от иконы святой – Мертвым крови елико жалеют. XXXXIII И наши скудные цветочки, И эти ямы луговые С небес превидят ангелочки, Христосу молвят: «Се живые». Блудницы тще упоевали, Алкати бесам свежей крови, А мы томительно свивали Цветы и бились во любови. Христос опустит долу веки, Не зряши свет златой на синем, И в Божьих матрицах навеки Мы о венцах таких застынем. XXXXIV Тяжело и вовек премолчим, Затупятся ль холодные косы, С голубых рукавов источим Васильковые темные росы. Не могли ото пиршеств земных Упасти хоть лазорные крошки, Так у ангелов красок иных Мы не спросим: горите, волошки. Сколь небесную цветность алкать Изжелают цари в Назарете, Будут мертвых певцов окликать – И тогда мы явимся во цвете. XXXXV И неславно легли под лядащей косой, Боле неча унесть, кроме чарок сребряных, Только Смерть нас одно побирает красой – Хороши васильки меж цветков ея рдяных. Иисусе, горят золотыя хлеба, Исчернились они, завиясь колосами, Нощно лгали Тебе и сквернилась божба, И пеяли глушцы князевыми басами. Как осядет смуга на юдольных верхах, Во трапезных съедят любояствия тратны, И тогда ангелки в разукрасных пухах Вдоль гостинцев пречтут наши косточки святны. XXXXVI Юровая сирень отцветет, Белый клевер в лугах вспламенится, И Христос убиенных пречтет Ко святым, и начнет им тризниться. Возлетят же тогда ангелки, Неудобицы пламень овеет, Пятидольные наши цветки Смерть сама загасить не посмеет. Возлетались и мы далеко, Чтоб узреть кровоимные нети, Где лишь мертвым тризнятся легко Отоцветшие гроздия эти. XXXXVII Молчат угодники святые, Во рже безмолвствуют церкови, Слились и камни золотые, Гореть ли им в стольградной крови. И где хазарские реченья, Мертвей их стрелы Аримана, И разве снег первокрещенья Чужд фарисейского тумана. Крестил Господь нас огонями, Венцы точащие скуются – И над холодными камнями Цветки нетленные взовьются. XXXXVIII Вертограды поидем белить, До средин ли язвимы зелени, Восхотят наши крови прелить – Сами в персть всезаставим колени. Эти меты белее пелен, И начинут они озлачаться, Перебитых не взнимем колен, Что ж святым на царенье венчаться. Втще июньские сени горят И текутся о всяческом плоде, С нами ангелы днесь говорят, А равно мы не слышим, Господе. XXXXIX Потому нас, Господь, умертвили в ряды – Не снимали венцов, как Тебя дожидались, И теперь не презреть наднебесной Звезды, Втще царевны белы об агнцах изрыдались. И жестоки оне, гончаки святарей, Раздают и теням только червные меты, Вот наивствуем днесь, а почезнем скорей, Нежли кликнут блажных во конечные светы. Так и были в миру мы невинней птенцов, Кайстры прятали, вкруг хлебов крохи сбирали – Иисусу принесть, и лежим без венцов, Даже нищих, Господь, чад Твоих обобрали. L Как не станется роз и огней, Красной цветенью выбиют стерни, Со всешпилевых острых теней Озолота прельется во терни. И тогда нас поидут искать, Яко были в миру венценосны, Чадам славы ли мертвой алкать, Гробы нам италийские сосны. Ах, мы будем некрасно цвести, Страстотерпцам указывать север, А очнемся еще – заплести Божевольные розы на клевер. LI Певцы безмолвствуют ночные, Во мраке нимбы царекрылом, И меркнут пламени свечные Пред темнооким Азраилом. Сколь тщетных слов не говорили, Не повелись и лицемерить, Нас ангелочки одарили Крестом, а им достойно верить. Осанна, Господи, приткнемся И мы Христосу ко рамену, И в красном золоте вернемся Безмолвным певчим на замену. LII Тщетно мертвых ко литиям звать, Сколь во благовест их не хранили, И хотели еще пировать – Колокольчики нам презвонили. Что ж венчают на царство теней Смертоимных младенцев ироды, Из виющихся в терни огней Хороши ли кровавые броды. Но затлятся огони пиров, Грянет пламень о Божии арки, И к стольницам тогда со юров Мы взнесем голубые огарки. LIII Снимем Божьи венцы с покаянных голов, Нище краситься нам во страстную пятницу, Коль обносят, Господь, кутию вкруг столов Да макают персты в кровяную терницу. Снимем червны венцы и приидем туда, Где теперь нас не ждут ангелки-херувимы, Им речем: «Пурпурой возгорят невода, Выбирайте улов, аще сами язвимы». Что ж, Господе, Твои ангелы премолчат, Фарисеям и мы ничего не сказали, И церковей верха нощно сребром горят – В колокольных юрах жалких чад истязали. LIV Яко будут музыки венчать Пированья и мессы закажут, И останется нам прекричать, Как о Господе мертвые скажут. Ангелочки во Божий затвор Отведут всеуспенных и святых, То ли нем достохвальный Фавор: Ни крестовий, ни теней распятых. Грянет благовест горний, тогда И узрите кровавые лики, И взойдется блажная Звезда – Наши розы облечь в повилики. LV Темнеют ангельские лики, С небес и крови не прелиться, Во муках были мы велики, А душам некуда вселиться. И внять ли розы страстотерпцам, Кресты рассохшие их значат, И гвозди плавают по сердцам, Любовь Господнюю иначат. Одно лишь, всеблагословенны В цветках молчащие святые, И эти розочки нетленны, Со крови чистой извитые. LVI Во субботу златые цветки Под свечами витыми очнутся, И расправит багрец лепестки, И апрельские грезы вернутся. Мы веночки тогда изовьем, Хоть успенным пускай он всесветит, Каждый будет мечтать о своем, А Христосе любому ответит. Всуе нас о престоле искать, Всуе красить огнями церкови – Мы чрез Смерть и не можем алкать И венцов, и Господней любови. LVII Как с замученных чад упадет пурпура, Херувимы вспоют страстотерпцев лядащих, Ждали смерти, Господь, и настала пора, Буде темные мы от виньеток искрящих. Кольца змей растеклись близ святых родников, И цветочной крухой преточат Вавилоны, Колумбарии вкруг, и не видно цветков, И хоругвей белей серафимские клоны. Рядом тратно лежим, а и шли на Парнас Ангелков ублажить червострунной игрою, Да почили, Господь, нет свечения в нас, Изгорели дотла с золотой мишурою. LVIII Юровые цветки собирать Повлачимся за смертные косы, О венцах им точащих сгорать, Яко сами теперь безголосы. Нынче праздно алкати любви, Как расслышать успенных реченье, Пирований от нашей крови Разве будет всехмельнее тщенье. А псаломов опять восхотят, Изордеются в хмеле сердечки – Ко пирам херувимы слетят, Чтоб затлить эти красные свечки. LIX И наши камени святые Отыщут – будет им темниться, В потир серебряный вжитые Могли они лишь мертвым сниться. Черны ли рты от суесловья, А слава правая не вянет, И раскопать судеб крестовья Господних копий не достанет. Но честно скажут очевидцы: Те камни храмов многих краше, И занесут их всепровидцы Ко алтарю – о горней чаше. LX Черных роз ли Христу постелить, Он со алыми в ясном уборе, И кровавой слезы не прелить – Возгорят все на каждом соборе. Ах, Господь, ангелочки Твое Опоздали и мечутся туне, Как избывно теперь житие, Пусть святых отпоют во июне. А не будется алых цветков, За венцом огони расточатся, Мы накрасим еще лепестков, Яко святым цвета поручатся.