Никто не узнает паролей и явок. Никто не услышит младенческих ставок На новую жизнь, на опухшие гланды, На выбор – что надо нам и что не надо, На то, что кривится в зеркальных экранах, На то, что я сильно другой все же стану, Что буду решать, что запомнить, что бросить, Что вдруг осознаю, где кончилась осень – В стакане моем из-под виски и колы, Или в коридорах распиленной школы, А может, в том дворике с лестницей длинной… Я стала забытой тобой, но повинной Во всем, о чем раньше и думать бы странно: Какие-то люди, частицы тумана… И бред, то полуденный, то полуночный, Летящий в канавы, он грязный и сточный, Неточный, но честный. Такой, без обмана – Я стала смелее, но птицей – не стану! И каждый мой день – все до мяса, до крови: Из всех моих редких и диких любовей, Но дулом – в тебя – как бы вдрызг не палила, Я так, как тебя, никого не любила. Вот бес.