Тем, кто забыл это время, посвящаю Не будь я старым соней-дураком, не кайфовал бы до утра в дремотной жиже и раньше бы пошёл за молоком то был бы в очереди чуточку поближе. А так мне написали на руке «сто тридцать восемь» шариковой ручкой. С таким числом мечтать о молоке?! – скорее дочь меня одарит внучкой, хотя её ещё в проекте нет. Но в магазине молока ведь тоже нету и привезут ли – сплошь один секрет. С немым вопросом обращаюсь я к рассвету, что в сумеречном небе облака с ребячьей радостью беспечно поджигает. И с номерком бесценная рука слезинки умиленья утирает. Душевный трепет – старческая блажь на красоту волненьем отзываться. А в очереди?! – Это же пассаж: здесь больше подобает матюгаться, что привели правители страну в болото хаоса и обнищанья. И, в общем невиновный, я вину свою чистосердечно ощущаю. И признаю: вот так и надо мне стоять в очередях со всеми за кормёжкой, ведь мы с вождями, весь народ в стране, шли пусть не в ногу, но одной дорожкой. И к финишу пришли без молока, без хлеба, без колбас (они мне, кстати, снились). А обожжённые зарёю облака в обыденную серость превратились. 1991 г.