Я прочёл, восхищён и придавлен тихой завистью, что в том краю, тёплым словом который прославлен побывавшей в баварском раю, не был я. И в альпийском предгорье вечерами не нюхал цветы. Это я ощущаю как горе здесь, когда, обезумев, коты взяли в плен разомлевший Бейт-Шемеш в несусветной хамсиной жаре. Полуголый, в кроссовках, как дервиш, я молюсь о вечерней поре. И прошу в обращениях к Богу, чтоб меня он туда перенёс, где «печально глядит на дорогу у колодца распятый Христос». Только в Мюнхен, прошу я, не надо. Там ночами под визги и гвалт бродят тени фашистского ада и бокалами бьют об асфальт. И костлявыми пальцами тычат: – Юде!.. – Юде!.. В красивых горах невидимками тысячи тысяч догорают в закатных кострах. На глазах лошадиные шоры у сидящих в уютных кафе. До спины им погромы и горе, миллионы и жертв, и калек. За бокалом баварского пива благодушие, – я не шучу! А напомнишь, ответят учтиво: «Холокост – сионистская чушь» И поэтому, Боже, не надо, слушай, с места меня Ты не трожь. Ведь не немцы – евреи здесь рядом. Не родня мне они, но, а всё ж… * Отклик на эссе Р.Д.Р-г, приглашавшей посетить благодатный край