Я прихожу к тебе цветущим летом, Когда вокруг безумствует сирень, Таким же ранним, сумрачным рассветом, В один и тот же сумасшедший день… Твоё лицо из серого гранита – Я с болью узнаю твои черты, Казалось мне, что всё давно забыто, Есть только память и мои цветы. Прости, родная, я уже не плачу, По-прежнему безудержно любя, Я так хочу, чтоб было всё иначе, Хочу и не могу забыть тебя. …Тогда ты вышла, словно из тумана, В немой надежде руку подняла, Я дверь открыл: «Ещё ведь слишком рано…» «А мне домой»,- и адрес назвала. Как я могу забыть твои ресницы? Забыть ту ночь, тепло твоих колен? Мне каждый год одно и то же снится, Вернись ко мне, мне сладок этот плен! Та ночь прошла – единственная в жизни, И за окном вставал немой рассвет; Кровь стынет в жилах от одной лишь мысли, Что ты была, и вот тебя уж нет… Мне не забыть твой крик, он был так звонок, И этот свет, так бьющий по глазам, И на дорогу выбежал ребёнок, Судьбу свою доверив тормозам. Был один миг. Всего одно мгновенье. Всего одно. И был решён вопрос. И села Смерть на заднее сиденье, Когда неслась машина под откос… Я был один, и плакать было поздно. Так холодно, и рядом ни души… Но кто-то в рот вдыхал мне душный воздух, Бил по щекам и требовал: «Дыши!!!» Одиннадцать часов мы были вместе. Я думал, нас уже не разлучить. Я помню коридор с полоской жести, И голос: «Этот парень будет жить…» Я помню боль. И страшную разлуку; Меня спасало только забытьё, Я был готов стерпеть любую муку, Я не кричал, я просто звал её! Я звал тебя, от боли стиснув дёсна, Пытаясь объяснить её врачам. «Он в шоке, промедол»,- но было поздно, Я звал тебя и плакал по ночам! Вернись ко мне, невидимая фея, Какую жертву нужно принести? И я встаю, как прежде, на колени, И снова говорю тебе – прости… Я каждый год твой памятник целую, И жду, что ты вернёшься на мой зов, Я до сих пор люблю тебя такую, Какую знал одиннадцать часов…