Шизофрения, как первичный признак всех гениальностей, мне Богом не дана. И посему – самим собой не признан в бездарности живу, но достаю со дна своих глубин, которых не изведал ни подсознанием, ни жиденьким умом, то в туалете, то вдруг за обедом, то среди улицы своих сюжетов ком, который, мной доверенный бумаге, на ней рассыплется рифмованной строкой. А иногда, как на решётах драги, слова играют искрой золотой. И в удивлении каком-то грустном себе завидуешь, как малое дитя, что в деле, для кого-то многотрудном, даётся всё почти полушутя. От стрессовых ударов защищённый самоиронией, как броневым щитом, веду себя, собой раскрепощённый, со всеми, как и с Музою, шутом. В словах и в позе детская бравада, но где-то в глубине сомнений дрожь и радость осознанья, – это правда, – что нет во мне снобизма ни на грош.