В палатке полевого лазарета, Пропахшей кровью, смертью и мочой, Не доживут до серого рассвета, Те, кто вчера отважно принял бой... Еще мальчишки, зрелые мужчины, В бинтах кровавых все лежат рядком, Для них копают свежие могилы, Два мрачных санитара под хмельком... Сойти с ума без спирта здесь недолго, Все время отправлять в последний путь, От запахов и йода, и карболки, Чуть отхлебнуть, забыться и уснуть... Под низким небом тучами укрытым, Везут телеги раненных бойцов, По колеям разбитым и размытым, Закончилась война, в конце концов! Конец войне и мир уже подписан! Теперь домой добраться бы скорей, Вернуться и родных увидеть лица, Своих любимых, жен и матерей... Неделю уже пушки не стреляют, И непривычно давит тишина, Но полк еще стоит - не доверяют, Не верят, что окончилась война... Под перестук колес, так сладко спится, И сны плывут, как папиросный дым, В них мир и детство почему-то снится, Под небом ярко-ярко голубым... В сне беспокойном почему-то снится, Гимназия, друзья и отчий дом... А после все поторопилось слиться, В колючий, ядовитый черный ком... Где смерть и жизнь все слито воедино, И гибнут без разбора: стар и млад, Все одной нитью связаны, незримо… Карает бог зачем-то всех подряд... Проснулся Алексей на полустанке, Нашарил по карманам портсигар... Храпели дружно граждане, гражданки Плыл жесткий самогонный перегар... Он, молча, встал, расправил с хрустом тело, И двинул по баулам и узлам, Курить ему безумно захотелось, Да станцию свою бы не проспать... Осталось ехать, час еще от силы, Стоял и думал он, пуская дым, Уже сегодня встречусь я с родными, За чаем все, как прежде посидим... Хмурый апрель, холодный ветер свищет, Шел Алексей по улицам родным, А вместо дома только пепелище, Кусок стены, да остов от трубы... И слезы жгли обветренные щеки, Погибли все, кого он так любил, В один момент остался одиноким, И нет теперь ни дома, ни семьи... Отец, конечно, был суров порою, А мама с братом? Их-то в чем вина? Видать гора не сходится с горою... Вмиг голову покрыла седина... Но только позади раздался голос: Алешка, ты смотри, совсем седой! И даже на щеках седая поросль, А уходил, как будто молодой! Тут Алексей на голос оглянулся, И человека, тотчас же узнал, Он через силу горько улыбнулся, Илья Ильич им часто помогал... Всегда приходит горе к нам нежданно, Пойдем-ка к нам, а там поговорим: - Как воевал и был на поле бранном? Пойдем, пойдем, за чаем посидим!... Андрюшка жив! Хоть месяц провалялся, Болезнь была тяжелой у него, Но вот уже три дня не появлялся, К Краснову собирался он на Дон... Всю ночь они на кухне говорили, Илья Ильич все рассказал, как есть, За мать с отцом покойных водку пили, А время - утро, на часах уж шесть... И Алексей нетвердою походкой, Отправился во дворик покурить, Но только горечь не заглушишь водкой, На сердце камень и хотелось выть... И он курил, пуская кольца в небо, Решал теперь, а как же дальше жить... Без крыши, без родителей, без хлеба, Надумал, в Красной армии служить... А днем он записался добровольцем Направлен был в казарму на постой, Там закурил, пуская дыма кольца, И думал, что назавтра снова в бой... Наутро их подняли по тревоге, Построили и строем на вокзал, -На Мелитополь, ноне едем, вроде.- Им на вокзале командир сказал... Военный эшелон, опять теплушка, А через сутки ровно, снова в бой, Между вагонов кверху смотрит пушка, А там кусочек неба - голубой... Но ночью, поезд встал на перегоне, И впереди разобраны пути... - Тревога! Занимайте оборону! - Нас атакуют! Рота, залпом пли!.. Из степи бородатые казаки, На них катились за волной волна, От этой неожиданной атаки, Из роты половина полегла... И комиссар убит, нет командира А как спастись не ведает никто... Стреляли в спешке и не в цель, а мимо, Но Алексею выжить повезло... И тут заговорили пулеметы Казаки сразу отступили в степь Тогда и взял командованье ротой, До срока поседевший Алексей... Он сохранил остатки своей роты, И от греха подальше в степь увел, -Гляди-ка, командир, горит чего-то! - Сказал негромко пожилой хохол, И Алексей сердитый и усталый, В том направленьи бросил хмурый взгляд Там дым столбом и что-то полыхало, И выстрелы четырежды подряд... Решенье было принято мгновенно, За мной бегом, и растянуться в цепь! И хутор окружайте постепенно... А сам молился: -Только бы успеть! Пред взорами печальная картина, Лежит семья, застреленная в ряд, Две девочки не молодой мужчина, И женщина... Стреляли всех подряд… Разграбленный, дотла сожженный хутор, Да не большой с телегами отряд... Да невеселым вышло нынче утро, И Алексей решил - атаковать! Атаковали слаженно и дружно, Бандитов окружили, те сдались... Потом они слезливо и натужно Никчемную вымаливали жизнь... А вот главарь отстреливался рьяно, Высокий, и с красивым злым лицом, -Знакомое лицо, и это странно... Да кто же он такой, в конце концов? Постой, постой, так эта сволочь Прохор?! А я-то думал, где его искать Покончить с ним, вот было бы неплохо На этот раз ему не убежать... Смекает Прохор: его карта бита, Без устали стрелял, стрелял, стрелял, Ему подмогой были два бандита... Он медленно к оврагу отступал... К коню метнулся скрытому в овраге, Вскочил в седло, дал шенкелей и вскачь И мигом растворился он во мраке, Бандит, садист, хапуга и палач... Убитых хоронили на рассвете, Поставив деревянные кресты... И пешим строем двинулись по степи, Легко казачьи обходя посты... Усталые, голодные и злые, Через неделю выбрались к своим, И начались события другие, А прошлое развеялось как дым… И в настоящем: он стал уже комбриг, Из боя в бой и некогда скучать, В командовании многого достиг, А брата стал немного забывать… 5.07.11