...То холоден, то тёмен взгляд « судьбы»,- кричи, иль плачь – ей до тебя нет дела. И до какого скорбного предела нам с ней считать потери и гробы? Мы в муках появляемся на свет, орем уже при первой с миром встрече… А дальше – больше: «Счастья в жизни нет», «Любовь- игра»… И оттого не легче,- что в редкий час мы в виденьи ином забыться можем (творчеством иль сном). Так,- утешеньем на короткий час жестокий мир забвеньем дарит нас. Нам пробужденье дарит Бытие. Но, продолженьем снов,- в ином раскладе: Реальность много хуже. Бога ради, зачем так жадно впитывать её,- оттенки чувств почти неуловимых, в глазах прохожих скучный "интерес", след самолетов в синеве небес,(то смог, то «дыры», то иной «прогресс» ). Бредут себе,- с тобой неразделимы,- в толпе людской с больной улыбкой мима, То «ангел бледный", то "дикарь", то «бес». В том "вавилоне" много языков, пусть в нем один заявлен как всеобщий... Но каждый на своем на Бога ропщет о тяжести невидимых оков,(повязан сетью суетных грехов): Души томленье, нервность, скудный быт поставив небу вышнему "на вид". ...Старик со " взглядом" Хроноса… (Костюм Заметно устаревший в наше время),- Встречает у дверей «иное племя», Под веки скорбные запрятав хитрый ум. Он видел жизнь. Он знает наизусть: Смирение спокойное привычно. Он вас и встретит и проводит лично, Но сам при этом полон тайных дум: О времени, о Сути, что живёт В глазах детей невинных, в их признаньях. (Во взгляде Хроноса таинственное знанье,- О Вечности, что с вами не умрет…) Он символ ожидания и дней,- Текущих серых буден столь привычно. Он знает все что схоже, что различно. А память для него всегда длинней: Историй и легенд и мифов древних… Под шелест книг он лишь тихонько дремлет...