Вот видишь, брат, короче века век, отпущенный для самоутвержденья. Теперь и я, как ты когда-то, тверд, я мёртв, нас столько, что над смыслом мщенья, здесь тишина древесна и влажна, следов ничьих не сохраняет почва, лишь на реснице лишняя слеза, и на погосте чуть заметна кочка.