"Холст 37 на 37, такого же размера рамка. Мы умираем не от рака и не от праздности совсем." Л.Губанов "Лови ее ртом - стаканы тесны. Торпедный аккорд до дна! Рекламный плакат последней весны Качает квадрат окна." А. Башлачев Я слышу ночи голоса, полёты с этажей и стульев Под свист, направленный в сердца и головы порочной пулей. Мне снятся смелые до ужаса, который корчится в гробах На лицах без души и мужества, но с синей ниткой на губах. Они, прижатые к углам в своих душевных страшных спаленках, Пустили жизни по стихам, свалившись к чёрту на завалинку... Я тоже русская и смелая, и также с вечностью на «ты», И брезгую строкою белою, не знавшей звука высоты… Как вы, богата прозорливостью, я знаю всё и обо всех… Когда зарежусь Божьей милостью, не взяв на душу адский грех. Негоже падать спелой сливой, пускай земля закроет рот, И Гавриил меня красивой сорвёт и Богу отнесёт. Святая Алла бросит скатерть, подаст Христу меня, помытую Всё хорошеет Божья Матерь, отборной ягодою сытая. Но это после, а пока ведут меня мои Хранители Надёжно, но без поводка… и я читаю с глаз обители, Что стану птицею такой, которая поставит точку На всех височных многоточиях, бегущих алою строкой. Я буду ласточкой подраненной, но не удушенной в силках, Присевшей на открытых ставенках, но не шагнувшей в облака. Я буду старой и великой, лицом Лолиты молодей, Сводить подстрочной земляникой умы и зубы у смертей, Которые придут ко мне на званый, но не мною, ужин В какой-то прожитой весне, такой знакомой, что ненужной… Я здесь и там нужна Тому, кто рифмы отточил, как стрелы, Кто мне без «как» и «почему» сказал губами рвать пределы. И я, боясь Его ослушаться, давно не ведаю границ… Листами впитываю лужицы пробитых пулями зарниц. И небо, как ангина, красное с моей сливается строкой, И в ней заранее доказано, что птицей стану я такой.