24 На крыльях утренней зари Возносят ввысь мне душу мысли, Где я любим без слова – если И не смотря, какой внутри; И исполняют попурри Из песен, что в душе воскресли, Не какофоний – аляпресли, А тех, что льются изнутри; И озаряют душу светом, Что льётся тоже изнутри; И воплощаются сонетом, Зачатым светом в попурри; И возвращаются поэтом На крыльях утренней зари. 25 В одну и ту же дважды не войти – Гласит сентенция о разных реках, Придуманная в мекках в древних греках, Чтоб аж сегодня встать мне на пути. Но я хочу попробовать найти Её опроверженье, но не в мекках, А на извилистых житейских реках, И нужно лишь на место то придти, Где в первый раз был выброшен на берег Со вспенившейся жизненной реки, Сменить на фрак доспехи крепкой веры И попросить вновь сердца и руки У той же, что всегда быть той же может. И пусть Всевышний в этом мне поможет. 26 Збігають дні, зринають ночі, Спливають в самоті роки І вже змирились з цим думки, Та серце вірити не хоче, Що не почую як клекоче Лелека з Божої руки У долі меншої доньки І про онука щось белькоче; Що не побавлю залюбки Маленьке диво-ангелочок, Таке миленьке і співоче, А серце матері-доньки Мене простити не захоче І у роки вже не дівочі. 27 Как лань стремится в зной к потокам вод, Где кроме влаги есть и тень густая, Так и душа, туда где сень благая, Стремится от огня и льда невзгод. Её не ублажает дикий мёд, Которым искушает сень земная, Душе желанна благодать святая, Что примиряет в ней огонь и лёд; И в предвкушении блаженства рая Тоскливо созерцает небосвод, Благой надеждой жажду утоляя; Лишь завершив земной свой крестный ход, Блаженных в вышних Мессу предваряя, Душа навечно там покой найдёт.