И ночь была не легче… небо в ней Казалось мне прибитой крышкой гроба. И россыпь звёзд легла ковшом гвоздей, Но помнилось, что мы под ними оба. А значит, я смогу ещё успеть Своей судьбы надломленность исправить. Пускай земля – холодная подклеть, Не меньше мы в подобном Богу праве. Не меньше здесь моей… твоей любви, А может, даже больше… точно, больше. Свети, Душа, хоть мир всегда червив И сам он – червь, до одури солощий, Как это утро... всё во мне болит: Три печени, три сердца и три шкуры. Но мой втройне живой болезный вид Нещадно слепит лампу абажура.