В таверне как-то раз безусый рыцарь Седому крестоносцу возражал. О чем был спор – никто не мог добиться, Но спорщик уж хватался за кинжал. Кричал седому юный: «Сам все знаю! Таких, как Вы, я победю и рать! В своей я воле! И, клянусь Вам раем, Я голову за то готов отдать!» Хотел седой сказать, что повод мелок И что игра отнюдь не стоит свеч, Но под ноги перчатка полетела – И вышел из ножен привычно меч. «Прижаты локти, ноги ставит вместе… А выпады! А как он держит щит! Покрыть себя не честью, а бесчестьем – Такого неумеху победить! И жаль его – совсем еще мальчишка, И скучно – будет бойня, а не бой, Но вот вопрос не праздный, даже слишком: Что делать буду я с его башкой? Мой дядя Жюль про скифов пел нередко: Им черепа – как чаши для вина, А дядя Патрик вспоминал о предках, Тем головы врагов нужны для сна. А дядя Генрих, тот, что в тамплиерах, Рассказывал: за морем есть народ, Что доблести на скальпы вздумал мерить… Язычники! И черт их разберет. Но я не скиф и не Великий Инка, Не кельт-герой, не Маленький я Мук… Ну, сопляка бы самого в корзинку За то, что мне доставил столько мук!» Тем временем кричит юнец некроткий: «Ну, что же Вы! Отрежу, сударь, нос!» – Меняю я оружье. Дайте плетку, А ты, сынок, снимай-ка о-де-шосс!* *так назывались разъемные штаны, которые носили в Западной Европе в Средние века.