Памяти Иосифа Бродского 1 Была зима, и город утопал В мечтах освободиться от халата. Больницы плыли в сумерках, и в латах Шли поезда, уже не чуя шпал. Легчали елки. Цифра на щеке Календаря впустила единицу И замерла от страха разрешиться Уродливым ребенком; и в руке Хозяйки замаячили счета. Домой брели, как будто уступая Дорогу - ибо где-то шла слепая, Но знавшая о будущем Тщета. Спаситель вырос: девятнадцать лет И сорок дней, помноженные на сто. И детский шаг по утреннему насту Вовсю хрустел - и оставался след, Ведущий по известному пути: Из будущего - в прошлое. И рядом Плыла Нева с одним сплошным фасадом - Медлительна, но вечно впереди. И как бы с виду ни были просты Глухие окна, брошенные гнезда, И на ладонь ловившиеся звезды, И на ночь разведенные мосты - Все это не для нас принесено: Динарии машинных фар и блюда Вечерних площадей, кристалл кино, И в небе очертания верблюда. Не в нашу кухню привела звезда Через пустыни Финского залива Горсть путников, идущих торопливо, Идущих прямо, знающих куда: Туда, откуда слышно «Спи, сынок» На голос неоконченной кудели. Пустая даль, пустые колыбели, Арабский шелк, от лихорадки ног Дающий рябь, а временами - шторм, Созвучный волнам ленинградских штор. 2 Они пришли и стали полукругом, И в каждой бороде плеснула ругань, И каждый думал. Что еще сказать. Родился шаг - и все пошли назад. Шли по следам, уничтожая вехи. Снег бушевал и налипал на веки, Тюки брюхатил, гибнул в бороде. И каждый думал о своей беде. Боль множилась, и вывела из ночи; Снег перестал, они открыли очи - Как будто сняли календарный лист. И каждый понял: мир, как ясли, чист. Потеря есть материя. Она Сама предмет, поскольку вызывает Из памяти предметы, высыпая Шкатулку существительных до дна. Потеря сохраняет вещество Потерянного, выдавая вместо Лишь некий ключ - а не пустое место. Я верую, что будет существо, Способное понять невозвратимость Как вещь; вернее - как необходимость Не возвращаться, зная исподволь, Что эти слезы - вечность, а не боль. 20.01.97