Когда соперники ушли, Ольга позвонила на кафедру и попросила у Миши разрешения пропустить заседание. Тот, конечно, разрешил — знал, что без особой причины она бы отпрашиваться не стала. — Давай поедим, — предложила она дочке, когда они убрали осколки зеркала и помыли руки, — а потом пойдем к тебе в комнату, и там поговорим. А то у меня кишки марш играют. Шесть часов у доски кого хочешь доканают. — Ну, расскажешь матери, что случилось? — спросила Ольга, когда они расположились на ковре в своей любимой позе — носом к носу. — Или будешь переживать молча? Страсти, я вижу, тут разгорелись нешуточные. Может, все же поделишься? И Лена рассказала. Со всеми подробностями. Ольга молча выслушала ее, потом перевернулась на спину и долго глядела на люстру, подаренную им Отаром много лет назад. — И что ты намерена делать? — наконец спросила она. — Как у вас с Димой будет дальше? <cut>Ты же понимаешь, что эта история будет иметь продолжение? — Понимаю, — вздохнула Лена. — Самое ужасное, что я вообще не представляю, как нужно вести себя в такой ситуации. Мама, ты должна мне все рассказать. — Что рассказать? — Все. Как у вас с папой было в первый раз. Мне это очень нужно. О боже! — смятенно подумала Ольга. — Дожилась. Родная дочь требует рассказать, с чего началась ее жизнь. — Леночка! — попробовала она увильнуть от предстоящего. — Я же тебе давным-давно все объяснила. И у тебя книжки такие есть — там обо всем написано в подробностях. И по телевизору... все эти ночные фильмы. Ты же все это видела на экране. — Мамочка, там одна механика. С этим мне все ясно. А в фильмах — одни движения и никакого выражения. У них же нет лиц. То есть, лица есть, но они пустые. Никаких чувств, никаких эмоций. Никакого отношения к происходящему. Как будто это не живые люди, а роботы. — А ты чего хочешь? — Я хочу, чтобы ты рассказала все с самого начала. С того момента, как он тебя привез на "Золотой рыбке" на тот ваш пляж. — И зачем тебе это нужно? — Значит нужно, раз спрашиваю. Ну что здесь такого? Какие-то вы взрослые все... зажатые. Ведь это и меня касается. — Да уж! — засмеялась Ольга. — Тебя это касается самым непосредственным образом. — Ну вот. Я хочу знать, как все происходило. Что он говорил. Какие чувства ты испытывала. Все-все. Если, конечно, помнишь. Их первая близость — самая священная драгоценность в сокровищнице ее памяти. Редко-редко в минуты нестерпимого одиночества она извлекала ее оттуда. Комната распахивалась, наполнялась солнечным светом, запахом сосен и моря, криками чаек. И над ней склонялось его божественное лицо. Помнит ли она? Господи, еще бы! Каждое слово, каждый взгляд, каждое прикосновение. Все, как вчера. Нет, час назад. Да только что! — Забудь все,— сказал он, аккуратно укладывая ее на обе лопатки. — Во всем мире остались только ты и я. — Посмотри на меня, — сказал он, отнимая ее ладошки от лица. — Не надо бояться. Не надо прятаться — это уже бесполезно. И новый обжигающий поцелуй лишил ее последних остатков самообладания. — Обними меня, — велел он. — Прижмись ко мне покрепче. Вот так. Привыкни ко мне. Ну что − уже не страшно? Прости, Оленька. Сейчас немножко больно сделаю. Немножко! Ох, ничего себе немножко! Как вскрикнула, как затрепетала она в его железных объятьях. Как осыпал он поцелуями ее лицо! Какие чувства она испытывала? О, целую гамму чувств — счастье, страх, боль, полное самозабвение. И все затоплено такой... такой любовью! Всепоглощающей. Этот человек с бесконечно милым лицом, с его небесными глазами, глядевшими ей прямо в душу, в те мгновения стал для нее центром Вселенной. Она забыла все: свой дом, отца с матерью, Юльку, всех друзей и подруг — она забыла самое себя. Он стал для нее и небом, и солнцем, и звездами, самим воздухом, которым она дышала. Ее настоящим и прошлым, и будущим. Ее жизнью и смертью. Как расскажешь об этом? Девочка ждет. Какое у нее странное выражение лица: испуганное, соболезнующее? Что она прочла в ее глазах? — Мамочка, — сочувственно сказала Лена. — Не надо. Если не можешь, не рассказывай. Я у Танечки Окуневой спрошу — у нее с Боречкой Плетневым недавно все было. Она мне обещала рассказать в подробностях. Танечка Окунева! Девочка с косичками и белым бантом. Да что они там все... с ума посходили — в своей школе? Куда торопятся? — Не надо Танечку. Я сама тебе расскажу. Но ты ответь: у вас что — невинность, целомудрие, чистота уже никакой ценности не имеют? — Я тебя не понимаю. А что здесь грязного? Они давно любят друг в друга — почему им нельзя? — Ну, в наше время... это считалось позором. В школе. Да и после... если до свадьбы — не приветствовалось. — Вот-вот! Из-за вашего ханжества и погибли сразу три человека — Лизонька, ее парень и их малыш. Ведь их, по сути, затравили. А за что? Что они кому плохого сделали? У меня до сих пор сердце разрывается от жалости, как их вспомню. Мама, почему люди так плохо относятся к сексу? — Не знаю, Лена. Традиция, наверно. И церковь считает это грехом. Если до венчания. — Церковь! Какой же здесь грех, если люди любят друг друга? Без любви — ладно, я согласна — это грех. А если любят, то почему нельзя? Ведь Бог есть любовь. Ну, рассказывай. И Ольга рассказала. Как у них с Серго все произошло в первый раз. Ничего не утаила. Заложив руки за голову, Лена лежала на спине и внимательно слушала. Когда Ольга закончила, она вздохнула: — Здорово! Как я вам завидую! А теперь расскажи, что вы делали потом. Ты мне когда-то говорила, что вы в тот день пробыли на пляже до вечера, Что было дальше? Ты помнишь? Помнит ли она? Еще бы не помнить. — Отдохни, дорогая, — сказал он, прикрыв ее халатиком. — А я пока похозяйничаю. И она сразу уснула − как сквозь землю провалилась. Проснулась Оля от сказочно вкусного запаха, щекотавшего ей ноздри. Она почувствовала, что, если немедленно не съест кусочек его источника, то умрет с голоду. Никогда еще у нее не было такого зверского аппетита. Оля приоткрыла один глаз. У самого ее носа покачивался на кончике шампура кусок сочного подрумяненного мяса, посыпанного зеленью и политого остро пахнувшим соусом. Шашлык! Заурчав, она открыла оба глаза и впилась в него зубами. Улыбающийся Серго держал перед ней шампур. На песке между ними пестрела большая нарядная салфетка − на ней стояли длинная матовая бутыль темно-синего цвета и два бокала. Он открыл бутыль, налил в бокалы густую темно-красную жидкость и протянул один из них ей. — Что это? — спросила Оля. — Похоже на кровь. — Это кровь Земли и Солнца — чистый виноградный сок. Изабелла. Смело пей. В нем ни капли алкоголя. Оля пригубила бокал. Рубиновая жидкость пахла садом и летом, и имела божественный вкус. Райский нектар! — Оленька! — поднял свой бокал Серго. — Не жалей ни о чем. С тобой произошло замечательное событие — самое лучшее в жизни женщины. Его можно сравнить только с рождением ребенка. Я пью за тебя этот бокал, и ты выпей тоже. Сегодня твой день. "Золотая рыбка" обещала исполнить три твоих желания. Одно из них она уже исполнила. Ты хотела, чтобы мы остались вдвоем, и она привезла нас сюда. Теперь загадывай второе. — Я хочу еще два дня, — быстро сказала Оля, замирая от собственного бесстыдства. Но после случившегося она вдруг поняла, что одних воспоминаний ей мало. Захотелось увезти с собой что-то более существенное. Но что она могла увезти? Только одно. — Серьезное желание! — засмеялся Серго. — Ну что, "Золотая рыбка", выполнишь желание девушки? Он посмотрел на их катерок. Потом снова на Олю. — "Золотая рыбка" согласна выполнить и это твое желание. Но надо немножко потрудиться. И он стал водить своей большой ладонью над песком. Оля зачарованно следила за его пассами. — Холодно, холодно, горячо! — Серго подмигнул Оле, указав пальцем в песок. — Ну-ка, девушка, поработай ладошкой! Выкопай здесь ямку — может, что в ней найдешь? Что смотришь? Давай копай. Оля послушно стала копать. Сначала шел только песок. Но вдруг ее пальцы нащупали кольцо. Подцепив его, Оля потянула и вытащила серебряный ключик. — Что это? — севшим от волнения голосом спросила она. — Это ключ от квартиры, где счастье живет. "Золотая рыбка" дарит его нам. Мы с тобой будем там жить не два, как ты хочешь, а целых десять дней. До самого моего отъезда. Да, Оленька, они пройдут. Но ведь все пройдет. — Все? — Все! И наша жизнь пройдет. Даже звезды погаснут. Вечного нет. Что имеет начало, то имеет конец. Но эти десять дней ты будешь счастлива, обещаю. Я буду любить тебя так, как больше никто и никогда тебя любить не будет. Я сделаю тебе сказку. Покажу красивейшие места побережья. Мы все время будем вместе. Скажи, ты согласна? Видеть его поминутно. Дышать одним воздухом. Разговаривать с ним. Обнимать его. И целовать. Отдаваться ему. Десять долгих дней и ночей! Целая вечность! Она представила себе этот ослепительный ряд — день за днем — и от радости потеряла дар речи. Он напряженно ждал ее ответа. Не дождавшись, повторил с тревогой: — Оля, ты согласна? Почему ты молчишь? Надо же ему ответить. А то еще решит, что я раздумываю. И она энергично закивала. — Очень! — вспомнила она, наконец, подходящее слово. — Очень-очень! Он облегченно вздохнул. — Ну, теперь загадывай свое третье желание. — Я уже загадала. Только пусть это останется тайной. Ведь "Золотая рыбка" умеет угадывать тайные желания. Он посмотрел ей в глаза, отвернулся и долго глядел на море. Потом спросил: — Ты действительно этого хочешь? — Больше жизни! — не раздумывая, ответила она. — Даже так? Что ж, будь по-твоему. Только это неправильно. Не нужно бы тебе это — особенно сейчас. Он что, ясновидящий? — испугалась Оля. — Если он догадался, то сейчас посадит ее на катер и отвезет обратно. И она его больше никогда не увидит. — Я хочу, я хочу... — жалобно залепетала она, лихорадочно придумывая, чем бы его отвлечь. — Я хочу, чтобы ты меня поцеловал! — О, я тоже этого хочу! — Он ринулся к ней, опрокидывая бутыль с бокалами. И уже не чайки, а белые ангелы с криками радости летали над ними. — А что вы делали потом? — не унималась Леночка, глядя на Ольгу блестящими от любопытства глазами. — Рассказывай дальше. — Потом? Потом мы купались в море. Плавали, ныряли, ловили руками рыбок. Дурачились. Загорали. Потом... повторили, с чего начали. В общем, по всем подсчетам тети Юли, да и врачей тоже, именно в тот день и появился во мне крошечный зародыш — ты, моя радость. И выходит, уехали мы оттуда вечером уже втроем. — Ой, мамочка! — Лена бросилась на нее, как котенок, и принялась бурно целовать, приговаривая: — Спасибо тебе! Спасибо папе! Спасибо "Золотой рыбке"! Спасибо вам всем, что я есть. Мне так нравится жить! — Хватит, хватит, ты меня зацеловала! — смеялась Ольга. Лена оторвалась от нее, перевернулась на спину и закричала, глядя в потолок: — Папочка, ты меня слышишь? Я люблю тебя! Я благодарю тебя! Так здорово жить на свете! Быть красивой и любимой. Я так счастлива! Я тоже, — думала Ольга, любуясь своим созданием — этой прелестной девушкой с гривой золотых волос и синими глазами Серго. Они помолчали, глядя влюблено друг на друга. Потом Ольга спросила: — Что ты думаешь о словах Гены? О его обещании вывести Диму на чистую воду? О Диминых девушках? — Ничего не думаю. Все это полная чушь. Мамочка, для тебя имело какое-нибудь значение, что у папы до тебя были женщины? — Абсолютно никакого. — Вот и для меня — не имеет. Никакого. Тем более, что я уверена: никого у него по-настоящему не было. Так − встречи, поцелуи, и все. Да даже, если и было — мне все равно. Сейчас он любит меня и я люблю его — это главное. Все остальное не имеет никакого значения. — Ну и как у вас с Димой будет дальше? После сегодняшнего. Ты понимаешь, что я имею в виду? — Ох, не знаю. Мама, девчата говорят, что им нельзя отказывать. Это правда? Ты когда-нибудь папе отказывала? — Лена, о чем ты говоришь? Какие отказы? У нас было всего десять дней. Это вначале мне казалось, что их так много. А они пролетели, как один миг. Я безумно любила твоего папу. И очень хотела ребенка. И ведь с самого начала у меня не было никакой надежды, что мы будем вместе и дальше. Я твердо знала, что он на мне не женится — не может. Когда я пыталась заглянуть в будущее, то видела впереди сплошной мрак. Я тогда думала: это наша разлука. А оказалось — его смерть. Поэтому все, что было связано с ним, все его желания для меня были святы. — Как же вы расстались? Представляю, как тебе было больно! — Расстались мы — страшно! Наша последняя ночь — не могу ее вспоминать без дрожи. Он целовал меня так... исступленно! — я потом две недели ходила с распухшими губами. Пришлось врать, что обветрила. А когда они стали проходить, так было жалко! Я даже их потихоньку покусывала, чтобы подольше не проходили. А утром он как будто надел железную маску. Лицо стало таким... неподвижным, мертвым. На меня не смотрел. Молча отнес мои вещи на старую квартиру и уехал. — Даже не поцеловал на прощание? — Даже не оглянулся. Зашел в автобус, двери за ним закрылись — и все. Я же говорю: он был, как неживой. На него было больно взглянуть. Поэтому я тоже не смотрела на него. Это была такая мука! — Какой ужас! И вы больше так никогда и не увиделись? — Нет, увиделись. Еще один раз. — Ой, правда? Когда? Как это случилось? Расскажи! — Это случилось в день нашего отъезда — через три дня, после того, как он уехал. Я сидела под сосной и смотрела на море. И вдруг мне стало так плохо! Я почувствовала, что если сейчас — немедленно! — не увижу твоего папу, то умру. Или свихнусь. Тогда я стала молить Бога дать мне увидеть его еще один раз. — И что? — И он вышел из моря. — Кто? Бог?! — Нет, твой папа. — Как вышел? Он же уехал! — Он вернулся. Не смог быть дома. Тоже очень захотел меня увидеть. Тетя Юля сказала ему, что я все смотрю на море, будто жду чего-то. Он разделся неподалеку, проплыл до того места, где я сидела, и вышел. Хотел сделать мне сюрприз. Как раз в тот момент, когда я молила Бога. Так совпало. — И ты веришь, что это было простое совпадение? Я думаю — все-таки Бог есть. И он тебя услышал. — Да, Лена, я тоже так думаю. — Бедная мамочка! После такого счастья, такое горе! Как же ты пережила его гибель? — Не спрашивай. Если бы не ты, не пережила бы. Но Бог взамен папы дал мне тебя. Чтобы я жила. — Мамочка, я всегда буду с тобой. Что бы ни случилось. Ты прости меня, что я тебя иногда огорчаю. Я постараюсь тебя поменьше огорчать теперь, после того, что узнала. — Да я и не помню, чтобы ты меня хоть раз по-настоящему огорчила. Ты меня всю жизнь только радовала. — Мамочка, посоветуй: как мне быть с Димой дальше? Я не хочу его терять. Я его очень люблю, очень! Все время у нас с ним так было хорошо! А сегодня — просто не знаю, что на него нашло. — Ну то, что на него нашло, — улыбнулась Ольга, — это естественно. Рано или поздно это должно было случиться. И когда между вами все произойдет — решать только вам обоим. Но я хочу тебя кое о чем предупредить. Знай, дочка, после того, как это случится, ты долго не сможешь без него обходиться. Тебе все время будет хотеться быть с ним рядом — каждую минуту. Видеть его, прикасаться к нему, обнимать. И ему тоже. Ваc будет тянуть друг к другу со страшной силой! Ни о чем другом не сможете больше думать. И это — в самую ответственную пору. Программа вступительных экзаменов огромна. Надо повторить все, начиная с азов. Вдруг ты не получишь пятерку на математике. Тогда придется сдавать физику и русский — ведь ты включишься в общий конкурс, а он обещает быть большим, очень большим! Поднять физику за пять лет — дело непростое. А Дима? Ему же сдавать все экзамены. Да, как победитель олимпиады, он пройдет со всеми тройками — вне конкурса. Но их еще надо получить. Я уверена: задач механики он в глаза не видел. А ты помнишь, какие там задачи? На наклонную плоскость, на блоки. Ему надо сидеть над учебниками всю последнюю четверть, не отрываясь. И самое главное. А вдруг — беременность? Ты же не станешь травиться таблетками или убивать своего первенца. Если между вами все произойдет сейчас, то в июле, в пору вступительных экзаменов, будет четыре месяца — самый токсикоз. Это очень большая ответственность. Леночка, тебе только шестнадцать лет! Не надо спешить — вы все успеете. Ведь вся жизнь впереди. — Да, а если он меня бросит? Ведь бросил же Марину. Оказывается, она тоже не согласилась. — Марину он покинул не поэтому. Он не любил ее — он же тебе сказал. Дима любит тебя, значит, он тоже должен думать, что делает. Тебе следует с ним обо всем поговорить. Открыто поговорить — не надо стесняться. Ведь это касается вас обоих и напрямую связано с вашим будущим. Он разумный мальчик — он все поймет правильно, я уверена. — Хорошо, мамочка. Я поговорю с ним. Спасибо тебе! За этот разговор, за твой рассказ. Я будто побывала в вашей молодости. Как у вас все это было замечательно — море, "Золотая рыбка", чайки. Так красиво! — У вас тоже может быть не хуже. Поступите в институт и в августе поедете на море, в наш студенческий лагерь. Там такая красота! Не как в Пицунде, конечно, но тоже очень неплохо. Море, горы, романтика. Тебе к тому времени исполнится семнадцать. Вы станете студентами, повзрослеете, поумнеете. На все будете смотреть другими глазами. Главное, девочка, — чтобы вы продолжали любить друг друга. А любовь вам подскажет самое верное решение всех ваших проблем. Читатель мой! Если тебе стало интересно, прочти и предыдущие отрывки, так будет понятнее.