Подружки и "Княжна Джаваха" Из романа "Встретимся у Амура"
А нудная третья четверть с ее длинными неделями и редкими праздниками все тянулась и тянулась, − и ей не было ей ни конца, ни края. Больше всего Настя налегала на математику. Даже старательная Ирочка Соколова, переведенная к ним два года назад из школы с математическим уклоном, за ней не поспевала. Вначале Ирочка преуспевала в учебе: сказывалась сильная база ее прежней школы. Но потом, почувствовав, что здесь можно не переутомляться: пятерки сами плывут в руки, − Ирочка расслабилась и быстро скатилась с передовых позиций.
Лишь нахватав четверок и даже трояков, она забеспокоилась и стала набиваться к Насте в подруги. Но Настя не забыла, как, обратившись однажды к Ирочке с каким-то пустяковым вопросом, получила полный отлуп. − Ишь чего захотела: чужим умом жить! − отрезала Ирочка, презрительно поджав полные губки. − Свой надо иметь!
С тех пор Настя на все Ирочкины поползновения никак не реагировала.
Наталья Ирочку ненавидела смертельно. Та однажды ее страшно унизила перед самым красивым мальчиком в их городе и его окрестностях. <cut>Мальчика звали Саша Оленин, и по нему умирали все − или почти все − ученицы их английской школы, а также расположенных поблизости немецкой, французской и даже музыкальной.
Ах, какой это был красивый мальчик! Появившись однажды в их школе на одной из дискотек, он произвел настоящий фурор: все школьницы сбежались полюбоваться его льняными локонами, фарфоровым личиком и умопомрачительными глазами цвета голубой эмали. А он с равнодушным видом обозрел их компанию, выискивая себе подходящую пару, и выискал-таки: остановился на Дианке Бермант, − которую Наташка называла не иначе как «крыса заморская» за ее экстравагантные наряды и вечное стремление хоть чем-нибудь да выделиться.
Всю дискотеку Саша клеился к Дианке, а та, закатывая глаза, млела от счастья. И когда он пошел ее провожать, за ними в отдалении плелась целая толпа умиравших от зависти девчат, среди которых была и Настина подруга.
Вообще-то Дианка была довольно хорошенькая с ее восточным типом лица, немного великоватым, но безупречно прямым носом и большими, слегка навыкате глазами. Пока она молчала, вполне могла понравиться. Но стоило Дианке открыть рот, как любому становилось ясно: перед ним набитая дура. Это довольно быстро понял и Саша − уже по дороге к Дианкиному дому. Поэтому, когда она, не дождавшись предложения встретиться, попросила о свидании сама, то получила вежливый отказ.
Для Наташки Оленин был хрустальной мечтой. Она смаковала, как шоколадки, все случайные встречи с ним и взахлеб расписывала Насте их мельчайшие подробности: во что Саша был одет, с кем шел, как на нее, Наташку, посмотрел, и тому подобную чушь. Потом ей приспичило достать Сашину фотографию. И как раз в это время Ирочку Соколову перевели из школы, где она училась вместе с Сашей, в их класс. Наталья откуда-то об этом прознала и стала настойчиво подлизываться к Ирочке с целью выпросить у нее вожделенное фото. Но Ирочка мгновенно просекла, что тут дело нечисто, и с мнимым сочувствием предложила Наташке не ходить вокруг до около, а прямо сказать, чего ей надо. «Ты скажи, ты скажи, че те надо, че те надо? Может, дам, может, дам, че ты хошь» − лисьим голоском пропела она строчку из затертого шлягера. Наивная Наталья, не долго думая, и ляпнула: чего. Поверила в Ирочкину искренность. А на следующий день девчата, вывалившись из школы, неожиданно обнаружили во дворе Сашу, поджидавшего кого-то. Как вскоре выяснилось, именно эту стерву Ирочку. Задрав нос, она подозвала Наташку и громогласно объявила:
− Саша, вот эта дурочка из нашего класса умоляет подарить ей твое фото. Но я же не могу без твоего разрешения.
Наташка оцепенела. Как она потом признавалась, больше всего ей хотелось тут же вцепиться в Ирочкину рожу. Только присутствие Саши не позволило ей выполнить это жгучее желание.
Но самыми потрясающими были его ответные действия: он с улыбкой полез в нагрудный карман, достал из него снимок размером 3х4 и протянул Наташке. Однако бдительная Ирочка перехватила карточку и со словами «перебьется, ишь, чего захотела!» сунула к себе в сумку. А потом, по-хозяйски взяв Сашу под руку, прошествовала мимо Натальи, стоявшей как оплеванная. А Саша только сочувственно развел руками.
Стало ясно, что красавец Оленин полностью у Ирочки под каблуком. И потому Наталья с этой минуты его просто запрезирала. До такой степени, что когда на следующий день он неожиданно окликнул ее: «Эй, Белолоконова, постой!» − она только презрительно сморщила нос и гордо показала спину. Но Саша догнал ее и преградил дорогу:
− Да ладно тебе, Белолоконова. Не дуйся. На, возьми.
И достал из кармана большую цветную открытку со своей физиономией. За такую любая из его поклонниц отдала бы полжизни. Однако закусившая удила Наталья только процедила: «Я не Белолоконова, я Белоконева. А это барахло можешь отдать своей крысе − мне и даром не нужно». И аккуратно обойдя его, прошествовала дальше. Но Ирочке ее подлость запомнила и только ждала подходящего случая, чтобы достойно отомстить.
Надо сказать, Ирочку не любила не только Наташка: из-за своего заносчивого характера Соколова умудрилась испортить отношения с доброй половиной класса. Но казалось, не замечала этого, наоборот, чем хуже относились к ней одноклассницы, тем выше задирала нос.
Особенно обожала Ирочка созерцать собственную физиономию. Редкую перемену она не вертелась в раздевалке перед большим зеркалом, накручивая на палец каштановые локоны и самодовольно мурлыкая. Даже самый умный и интеллигентный мальчик школы Саша Давыдов однажды выразился в ее адрес так: «Красивая. Но глупая».
Точнее и не скажешь.
Правда, последнее время физиономия Ирочки сильно озаботилась. По слухам ей стало крепко доставаться от родителей за низкие оценки и гульки допоздна. Мать пообещала потребовать у Сашиных родителей, чтобы их сын оставил ее дочь в покое. Эта угроза так подействовала на Ирочку, что она прямо таки набросилась на учебу. А поскольку для преуспевания в математике своих мозгов у нее не хватало, она судорожно стала искать, у кого бы их позаимствовать. И снова уперлась в Снегиреву: просто в их классе больше не к кому было обратиться, большинство само плавало в этом предмете. Ведь в английскую школу стремятся, как правило, гуманитарии, которых не привлекают точные науки. Почему-то никто до сих пор не додумался сделать английскую школу с математическим уклоном.
Однако Снегирева на Ирочкины поползновения никак не реагировала. На переменках ходила только с Белоконевой, да и на уроках, включая физкультуру, они не расставались ни на минуту, − короче, у Ирочки не было никакой возможности стать к Насте поближе. Тогда терпеливая Ирочка решила подождать подходящего случая. И дождалась таки.
Дело в том, что Настя была жуткой книгочейкой. Без книг она просто не могла нормально существовать. И повинна в том была Галчонок: это она привила Насте ненормальную любовь к чтению. С самого рождения Настя видела свою маму только с книгой. Даже когда та кормила дочку грудью, умудрялась читать. И за столом, − сколько муж с ней ни бился, так и не смог отучить от этой вредной привычки. В результате подросшая Настя переняла ее полностью: за обед без книги не садилась. На возмущение отца дочь отвечала, что иначе она просто не чувствует вкуса еды.
А сидение с книгой в туалете? «Кончай читать, выходи!» − нетерпеливые возгласы родителя ежедневно звучали в их квартире, относясь в равной мере, как к матери, так и к дочери.
Впрочем, папочка в этом деле тоже недалеко ушел, только вместо книг он глотал за едой газеты. И при этом активно комментировал читаемое, правда, без всякого внимания со стороны слушательниц, поскольку каждая была погружена в свое чтиво.
Однажды мать рассказала Насте о своей любимой книге, прочитанной в детстве. Книга называлась «Княжна Джаваха» − ее написала дореволюционная писательница Лидия Чарская. В советское время эта книга почему-то была запрещена, хотя, по словам Галчонка, ничего запретного там не было, одна сентиментальная любовь. Правда, в ней описывалась жизнь и нравы дворянства, − но ведь и Пушкин был из той среды, и Лермонтов, и Лев Толстой. Мать с таким восторгом отзывалась об этом романе, что прочитать его стало заветной Настиной мечтой. И когда на уроке литературы зашел разговор о писателях дореволюционной поры, Настя спросила учительницу, слышала ли та о Чарской. Литераторша ответила, что, конечно, слышала и даже пыталась отыскать ее книги в библиотеках, но не нашла.
− Я так мечтаю прочесть «Княжну Джаваху», − призналось Настя, − думала, вы посоветуете, где ее достать.
− Нет, − вздохнула учительница, − боюсь, твоей мечте не осуществиться. По крайней мере, в библиотеках нашего города ее точно нет, − да и в магазинах тоже. И на книжном рынке она мне ни разу не встречалась.
Ирочка с чувством тайной радости слушала их диалог. «Княжна Джаваха» стояла у нее дома на полке. Ее родители пренебрежительно отзывались об этом романе, доставшемся им еще от прабабушки, − считали, что там одна сплошная сентиментальщина и никаких продуктивных мыслей. Как будто любовь и верность сами по себе ничего не значат. Ирочка не соглашалась с их оценкой категорически, но спорить с родителями было себе дороже: никогда нельзя было предугадать их реакцию. В пылу спора они могли выбросить книгу на помойку.
На переменке Ирочка едва удержалась от желания сказать Насте, что поможет ее мечте осуществиться. Она решила отнести «Княжну Джаваху» ей домой − так надежнее. Ирочка представила, как Настя открывает дверь и видит исполнение своей мечты. И, конечно, тут же предлагает Ирочке свою дружбу и помощь.
Надо сказать, Ирочкин план осуществился, − но не сразу. Едва не сорвался − и все из-за этой вредины Белоконевой. Когда Снегирева открыла на Ирочкин звонок дверь, то сразу насторожилась и весьма недружелюбно спросила, чего той надо. И тогда Ирочка торжественно протянула ей книгу. Настя прочла название, и ее лицо сразу подобрело. Но тут из-за спины Насти выглянула ехидная физиономия ее подружки, и едва все не испортила.
− Кого я вижу! − завопила Белоконева. − Сама Соколова пожаловала. И за что нам такая честь?
− Я не к тебе, а к Насте, − с достоинством среагировала Ирочка. − Книгу ей достала, думаешь, это было просто?
− А кто тебя просил? − Наталья с трудом удерживалась от желания наговорить этой стерве кучу гадостей: слишком свежо было воспоминание об Ирочкиной подлости.
− Спасибо, Ира, − сдержанно поблагодарила Настя Ирочку. − Действительно, тебе не стоило утруждаться. Я, может, сама где-нибудь достала бы ее.
− Нигде бы ты ее не достала, − возразила Ирочка, − эта книга редкость. Читай, она тебе понравится. Я сама ее проглотила за вечер.
− Настюха, да она к тебе подлизывается! − не унималась Наташка. − Не бери, и пусть катится! Я тебе десять таких достану.
− Перестань, Наташа! − оборвала ее Настя. − Ира, еще раз спасибо. Я прочитаю и завтра же отдам. Да ты заходи, − чего мы разговариваем через порог, как дикари.
− Ах, так! Ты еще и приглашаешь эту гадину! Тогда можешь сама с ней целоваться − ты мне больше не подруга! − возмутилась Наташка. − Все, я ухожу!
− Не уходи, Белоконева, − вдруг миролюбиво попросила Ирочка. − Ты права, я действительно бываю гадиной, − когда при мне покушаются на Сашу. Я так его люблю! − до смерти.
Произнеся эти слова, Ирочка, сама того не ведая, попала в точку: Наталья моментально помягчела. Любовь для нее была главным оправданием любых поступков, − влюбленному она могла простить все.
− Ладно, чего там, − сочувственно протянула она. − Конечно, такой парень! Я так тебя понимаю. Ну, расскажи, как у вас с ним?
− Сложно, − вздохнула Ирочка. − За ним же бегают все, кому не лень – кто тут устоит? Но он все равно потом ко мне возвращается. А я без него совершенно не могу. Если пару недель не увижу − все! − хоть на стенку лезь.
− Как же ты будешь жить, если он в другую влюбится? − сочувственно спросила Настя. Они уже прошли в комнату и удобно растянулись на разложенном диване.
− Не влюбится, − не очень уверенно ответила Ирочка. − Он тоже не может долго без меня, сам говорил.
− Так у вас уже давно? Уже целовались? − Глаза Наташки возбужденно загорелись.
− Если б только целовались! − вздохнула Ирочка. Она перевернулась на спину и уставилась в потолок. А Наташка и Настя, раскрыв рты, уставились на нее.
− Что... все было? Не врешь?! − У Наташки даже дух захватило. Еще бы! Такая возможность обсудить столь животрепещущую тему да еще с самим участником процесса.
− Конечно! А то стал бы он со мной так долго ходить. Другие нашлись бы − на все согласные. Только вы никому, ладно?
− Да не бойся, что ты! Разве можно про такое. Никому и никогда! Ну, расскажи, как это было? В первый раз.
− Как было? Ну... он сказал, что хочет. Сказал, давай. Нет, я не могу. − Ирочка перевернулась на живот и уткнулась лицом в диванную подушку. − Вот когда с тобой такое случится, я посмотрю, как ты будешь рассказывать. Язык не повернется.
− Ну, в двух словах! − взмолилась Наташка. − Как это вообще... твое впечатление? Да не тушуйся ты − тут же все свои. Нам ведь тоже это предстоит.
− Впечатление? Нет слов! − призналась Ирочка. − Как будто прыгаешь в пропасть. Ой, девочки... это... это тако-ое впечатление! − А больно... в первый раз?
− Еще как! И кроваво. А как страшно! Все, больше не спрашивайте, не могу. Сами попробуете − тогда узнаете. Только умоляю, не проболтайтесь. Родители и так трупами ложатся, чтобы нас разбить, − и его, и мои.
− Я могила! − поклялась Наташка. − А Настя тем более. Да, подруга?
− Конечно, − подтвердила Настя. − А как вы с ним планируете дальше?
− Ты в смысле учебы? После школы − в институт. Мои настаивают, чтобы я шла в медицинский, а Саша, наверно, в Политех. Мне край нужна медаль, родители все мозги проели. Маман каждую неделю классной звонит. Настя, ты не поможешь? У меня геометрия не идет. Да и с неравенствами проблемы.
− А ты делай с нами уроки, − охотно согласилась Настя. − Хочешь, хоть сейчас. А чего Саша тебе не поможет? Он же в математической учится.
− Да у него самого с математикой нелады − сплошные трояки. Мы как-то пытались вместе уроки делать, − ничего не вышло. У него одно на уме... Да и я... когда с ним, уже ничего не соображаю.
− А почему ты из вашей школы ушла? Там же, говорят, знания дают на уровне.
− Знаешь, как там трудно учиться, − насупилась Ирочка. − Гоняют по-страшному. Чуть что – сразу трояк. У вас в сто раз легче.
− А я слышала, у тебя там какая-то история приключилась. − Наташка хитро взглянула на Ирочку. − Из-за Саши, да?
− Да есть там одна. − Лицо Ирочки потемнело. − Сука! Всю жизнь мне отравила. Саша из-за нее меня чуть не бросил. Ну, ничего, когда-нибудь ей аукнется. За все! Не надо, Наташа, об этом. Не хочу даже вспоминать.
− Ладно, не будем. Ну что, за уроки? − поднялась Настя. − Давайте стол раздвинем, а то тут места мало.
И они погрузились в математику. Ирочка занималась упорно и с видимым желанием. Она быстрее Натальи схватывала новый материал, стараясь разобраться в нем до тонкостей. Ее пробелы в знаниях были значительно меньше, чем у Настиной подружки. А главное, она сразу подмечала непонятные места и умела четко сформулировать вопрос – в отличие от Натальи, которая зачастую сама не могла объяснить, чего не понимает. Основной бедой Ирочки было полное отсутствие фантазии, из-за чего она, как ни старалась, не могла решать сложные задачи. Ведь для их решения надо уметь представить ход нескольких действий наперед: если сделаешь такое-то действие, то получится то-то, а если решать таким путем, то придешь к такому-то результату. Вот этого Ирочка не умела совершенно.
− Ну, скажи, − допытывалась она у Насти, − почему ты берешь эту формулу? Откуда ты знаешь, что она пригодится, ведь в условии ничего о радиусе не сказано?
− Но ведь для решения нужен объем цилиндра, иначе ты не найдешь его массу, − терпеливо объясняла Настя. − А без радиуса не найдешь площадь основания.
− А зачем нужен объем? − не понимала Ирочка. − О нем тоже ничего не говорится.
− Но, Ира, надо же знать главные формулы! − начинала раздражаться Настя. − Без этого ничего не решишь. Скажи, как найти массу через объем?
− Не знаю, − честно признавалась Ирочка.
− А как объем связать радиусом?
− Тоже не знаю.
− Вот видишь! Какие задачи, если ты не знаешь элементарных вещей? Наталья давно все это выучила, потому и решает лучше тебя.
− Да я не знаю, какие формулы надо учить, а какие не надо, − вздыхала Ирочка. − Вон их сколько, − разве все упомнишь? Ты бы выписала, какие надо, а я бы вызубрила. Я выучу быстро − у меня память хорошая.
− Я-то выпишу, мне нетрудно. Но их мало выучить, − надо решать, решать и решать. Попроси, чтобы тебе купили задачник Сканави с решениями, и сиди над ним каждый день, пока у тебя мозги не заработают. А пока возьми мой. Мы с Натальей все это уже прорешали, − мы ведь вперед ушли.
− Какие вы умницы! − восхищалась Ирочка. − Я бы ни за что так не смогла. Даже не додумалась бы наперед решать! А чего вы так стараетесь?
− Надо.
− Секрет что ли? Ну ладно, не хотите, не говорите, а то я могу и проболтаться. Настя, можно я завтра приду? Хочешь, еще чего-нибудь принесу. Правда, мать не разрешает раздавать книги, но для тебя стащу.
− Не надо, у нас тоже много книг. Мама все время новые покупает. Это Чарскую она не мог достать. Приходи, когда хочешь.
− Давайте дружить втроем, − предложила Ирочка, прощаясь. − Будем вместе уроки делать и везде ходить. Вы мне так нравитесь! Я не подлизываюсь, правда, нравитесь, давно уже.
− А как же Саша?
− Ну, Саша... Саша − это другое. Да он не каждый день со мной встречается − раз в неделю всего. А остальное время я все больше одна.
− А где вы с ним... это? − полюбопытствовала Наташка. − У тебя или у него?
− Наталья, прекрати! − оборвала Настя подругу. − Совесть надо иметь.
− Да нет, ничего. Ей же интересно, я понимаю, − вздохнула Ирочка. − У меня. Мои же до вечера на работе.
− А его родители что − не работают?
− Нет, тоже на работе. Но к нему в любой момент могут припереться полезные ископаемые.
− Кто-кто?
− Дед с бабкой, Саша так их называет Они, хоть и старые, но такие въедливые: все им надо знать: куда да с кем. Хотя Сашу они обожают, − всегда притаскивают что-нибудь вкусненькое, и денег, сколько ни попросит, дают. Хотя он много не просит − пенсия у них маленькая.
− И вы это… каждый раз, когда встречаетесь?
− Наталья, прекрати! − Насте остро захотелось дать Наташке пинка.
− Ну что здесь такого, спросить нельзя? − заныла подруга. − Если тебе неинтересно, не слушай.
− Каждый раз, − призналась Ирочка. − Понимаете, если уж начали, назад не повернешь. Но вы с этим делом не спешите, не советую. Потому что потом совсем другое отношение.
− Что, хуже стал к тебе? После этого? Вот гад!
− Нет, не хуже. Но иначе, это точно.
− Как иначе?
− Ну, это − как тайна. Пока не знаешь, один интерес. А когда узнаешь, совсем другой. Иногда прибежит, давай-давай... и убежит. И все.
− Вот оно что! − Наташка помрачнела и задумалось.
− Нет, вы не думайте, он хороший. Просто... наверно, они все такие. Ну, я пойду, а то уже поздно.
Она ушла. Наталья, видя, что Настя не склонна обсуждать услышанное, тоже пошла к себе. А Настя включила настольную лампу и погрузилась в «Княжну Джаваху».
Она прочла ее довольно быстро. И даже удивилась, почему эта книга произвела на ее умненькую и начитанную маму такое сильное впечатление. Простенький сюжет, довольно слезливая история и никаких особенных литературных изысков. В общем, не Лев Толстой. Когда она поделилась этой мыслью с Галчонком, та сразу же согласилась:
− Понимаешь, этот роман я прочла еще лет в двенадцать. Тогда он меня, конечно, поразил. Он ведь резко отличался от всего, что нам рекомендовали: от книг Шолохова и романов Горького. Для меня это был какой-то новый мир. Теперь-то я понимаю, что эта книга не классика, но она мне все равно мила, − как память о детстве.
− Понимаю, − задумчиво отозвалась Настя. − Мам, а у нас есть «Сага о Форсайтах»? Ася Смирнова так восхищалась этим романом. Ты его читала?
− Конечно! Это такая книга... такая! Кусок души! Как я тебе завидую, что она у тебя впереди. Но я смогла ее одолеть где-то лет в двадцать. До этого столько о ней слышала, но как ни пыталась начать, − не могла. Не доходило. А когда созрела, взяла однажды в руки и уже не смогла оторваться, пока все четыре тома не проглотила. Однако боюсь, тебе еще рановато за нее браться, подрасти чуть-чуть.
− Ладно. Но она у нас есть?
− Да, должна стоять в книжном шкафу, где-то в заднем ряду на верхней полке. Там четыре тома. А сейчас прочти лучше «Мастера и Маргариту» Булгакова, очень советую. Эта книга в твоем духе.
− О, я ее давно проглотила.
− И как она тебе?
− Чудо! Местами наизусть помню. А герои − просто вижу живыми. Воланд − это восторг! Вот ведь сатана, а неотразим. Море обаяния! Действительно, без тени нет света − как он прав! А мастер! А Бегемот! Ой, какой он гений − этот Булгаков. Но я читала, что он в жизни был не очень счастлив.
− Да, ему досталось. И за эту книгу тоже: сочли, что проповедует поповщину. Сам Шолохов его клеймил. Жил Булгаков трудно и рано умер, а сколько мог бы еще написать, − настоящий талант был. Но в России таланты во все времена редко доживали до старости. Вот и сейчас − если ты не имеешь связей и имени, да еще не столичный житель, на одном таланте далеко не уедешь. Бедность и неустроенность любой талант губят.
Читатель мой! Если тебе стало интересно, нажми мышкой под этим отрывком там, где слово "Метки", и прочти предыдущие отрывки, начиная с отрывка "Первое знакомство", так будет понятнее.
