Смотрю я на религиозных, на многочисленность семейств их и для мыслишек несерьёзных и вредных не найду я места среди нейронов мозга, чтобы запрятать пошлостью набитых и в бронированные шторы навек закутать и забыть их; чтобы не лезли беспрестанно, рождая изморозь на коже, оставив в сердце полустанок и для других забот мне тоже; чтоб несуразностей излишки не всё, главенствуя, решали. Но лезут подлые мыслишки, мой мир спокойный разрушая. «Зачем им численность такая на вид, ох, неблагополучных детишек, как воронья стая? Не лучше ль меньше, да получше?» «Зачем еврейскому народу такое вот увеличенье? За счёт калек, за счёт уродов не станет краше населенье!» Хочу, чтобы в народе больше рождалось Бродских и Шагалов! И потому с сердечной болью призыв свой я провозглашаю: «Производить себе подобных, но умных лишь и человечных, а ни разутых и голодных, ни безразличных и беспечных, ни даунят тупоголовых, ни очень правильных и верных». Храни, Господь, нас, бестолковых, от генетически ущербных!