Как не трагично, думаю, что не только он Вот почитай при желании А.Л. Эзотерика? Понимание? Восприятие? И.Тогунов «Всё от того (Боже царя храни)» 2003 Истинность поэтического мышления вовсе не в том, чтобы вместо «1+1+1+1 равно 4», сказать «2х2 равно 4». Истинность поэзии в том, чтобы, говоря не о чем или говоря об отвлеченно-конкретном, в итоге получить наиточнейшее приближение к 4. Не поверяя алгеброй, а тем более арифметикой, поэтический слог (обыденные слова, выстроенные неожиданным образом), рожденная ассоциация - остаются в душе впечатлением, будоражат воображение и заставляют ум в желаниях возвращаться еще и еще раз к ускользающему смыслу… Вовсе не проза противоположность поэзии. Противоположность поэзии – банальность. Мир прорисованный автором до настоящего времени, до настоящего мгновения существования лирического героя, мир от Бога, царя, царевича Алексея (играет на поэтический образ стиха буквально всё начиная от названия, посвящения и вполне логичного предупреждения читателю, мол : Эзотерика. Мол, не всё так просто в этих простых строчках, банальных событиях. И на самом деле не все так просто. «Порезал как-то мальчик пальчик». Связав подсознательно это событие с болезнью царевича (гемофелия) – поэтический образ конца, смерти, вот он тут на ладонях. Смерти всего того, что затем потенциально должно-не-должно последовать в исторической цепочке. И всё перемешивается в многострадальной до сего Царственной России. «Сбрил бородёнку бородач» - нет-нет, он бородач в рыженькой бородёнке до сих пор лежит-полёживает небритым- пальчик- то у девятилетнего Сашеньки не резался, боже упаси, оберегали, страдали. Но вот «Закрыли на засов подвальчик» - темная нищенская Русь в гимнах и красных знаменных впереди всех и выше всех. «Отречемся от старого мира» - не калька ли в этой строке с классического образа? Как знать. И второй раз отрекаемся, новый подвальчик закрываем. Или старый открываем? И «странный грач» аналог черного ворона (воронка?) покидает место насиженное. Вздохнули. Но только птичка сея покинула веточку, так и вернуться может в ином обличие, на то и странный грач… И…свобода, обо несвобода в коммиссаровой моей стране ассоциировалась при всём ином с ВЧК («Черный ворон, Черный ворон, Черный ворон Переехал мою маленькую жизнь») И вот она - свобода передвижения: «Такси подъехало к подъезду», И вот она свобода полета всякой мрази: «Шальной комар влетел в окно». А шальной не только оказывается комарик бывает, но девять граммов свинца еще как «шалят» в оной «свободе». Да что до мелочей, шальных разборок, открытых окон с влетающими шальными пулями ли комарами, шальным дыханием суверенитетов. Но давайте будем реалистами, нам не к чему братоубийственная война, сдадим всё по актам описи «Сдал-принял» -« Партийцы рапорт сдали съезду», а заодно и на троих (или более) сообразим в Борвихе, а чтобы дельце пошло как по маслу – так и выпить по русскому обычаю обязательно..» И пили что-то заодно». И всё это в высоких инстанциях. А простой человек, так он о хлебе насущном думает, сам его как добывал, так и добывает: «Шел с озера рыбак с поклажей». О Боге еще и не помышляет, а только на зернохранилища и коровники, что в храмах божьих устроили – поглядывает, и не просто поглядывает, а взирает с укоризной, желанием понять, осудить и простить: «На храм задумчиво взирал». Свобода, вот она с весной сравнима, солнышко, рынок, распродажа. Любо братцы, и атамана не надо. Не до него. Тут бы соли щепотку чтобы рыбёшку пойманную засолить да завялить на зиму. (А как морозы грянут как всегда неожиданно?). А всё-то по карточкам, да талонам, и мыльце, и папироски, и водочка, и сахарочек на самогончик… Да только тот ларёчек «По карточкам соль предлагал». Но дух-то жив, не хлебом единым, вот и передаем из рук в руки некогда запрещенное, до дыр зачитываем: «Звала зачитанная книга». Каждый откроет и продолжит ряд: Булгаков, Солженицын, Платонов, Андреев, Ахматова… Е всё это высокое, чистое, божественное в нищенском быту, упадке, разрухе: «Закапал проржавевший кран». Свобода! Всё рушится старое: «Мы НАШ, мы новый мир построим, кто был ничем..». Опять – в который раз, кто был ничем тот рвется стать всем. И на деле – мыльные пузыри «От тектонического сдвига/ Забил шампуневый фонтан» О. от такого фонтана так много мыльных пузырей. Но под радужные переливы мыльного праздника как не очень обращаешь внимание на мелодию всё того же гимна с новыми словами, а коль обратишь и возмутишься, тебе ответят, так на поминках же старого мира музыка играет. Вот и детишки веселятся вовсе не зная, что эта старая-новая мелодия связана с трагическим прошлым нашим. И действительно, сильный аргумент, ведь «Смеялась звонко детвора». И всё опять как-будто хорошо, но из одного насиженного места, из одного и того же коллективно-коммунального преображенско-шарикового времени не разведешь по разным углам нас, всех таких разных и таких одинаковы, вот продолжается: «Сосед в поношенных ботинках /Помои вылил из ведра». Но свобода без надежды – мыльный пузырь. Истинная свобода дает надежду. А надежда укрепляется убеждением правоты, справедливости, красоты. И у многих – надежда в Боге: и в осознании того, что всё в этот мире временно: «Надежду, укрепив молитвой, /Достал я старый чемодан». Здесь – образ чемодана как символ дороги, возможности уехать-приехать, хранить старое, и наполнять новыми вещичками… Вот все что мне хотелось сказать о своих впечатлениях после прочтения «Всё от того (Боже царя храни)» И.Тогунова. Вы спросите о двух заключительных строчках? О них я ничего не могу сказать. Смысл их - на совести самого автора и каждого читающего. А.Л.

Спасибо, Маша за внимание!+)))