По Шаю Агнону в пересказе Лены Левинсон на уроке иврита для репатриантов. Сюжет, увы, не мой, но он мне по душе. Пришёл раввин домой. Разделся. В неглиже предстал перед женой. Потёртые носки. Несвежие трусы. И пейсов волоски завились на усы совсем не по-мужски. Ишто омэрет ло: «Тагид ли, ма кара?* Печаль твоё чело не трогала вчера. Что там произошло в бейт-кнессете твоём? Ты, бедный, так устал, как будто бы hаём в натуре испытал Гоморру и Содом. Не так ли, господин?» «Ло, – отвечал бааль, по должности – раввин, – не знаю я печаль. Но душит меня сплин. Действительно устал. Но радостна юдоль. Я день весь убеждал, чтоб на Шаббат Гадоль** презреннейший металл, богатых капитал, согласны были б взять, на гордость наплевав, такие, как наш зять, – им Бог сумел лишь дать ба катефим тотав***. «hицлахта ба иньян? – омэрет ло ишто.– Хатан – hу гаавтан!»**** «Аваль нэум маток шомэа вэ битлан.***** Я словом победил, – сказал ей рав в ответ, – И всех их убедил!… Жаль – только денег нет». * Жена спрашивает его: «Скажи мне, что случилось?» ** Последняя суббота перед Песахом *** …на плечи протез **** «Ты преуспел в этом деле? – говорит его жена. – Зять – гордец!» (заносчивый, надменный) ***** «Но сладкую речь слушает и бездельник