Памяти моего названного отца Петра Епанешникова. Моей матери Э. П. Как часто в это лето над всеми нами висела какая-то тоска. Она цвела и наливалась вместе с яблоками, над жаровней и поверх шатра, над домом из розового кирпича, над красным куполом сирени. Она текла ломотою в руках и проступала в смехе. Мы уезжали от неё в другие города, поросшие доисторическим бурьяном, и порождали имитацию счастья, храня на плёнках собственные тени, но всё напрасно — истекало золотое время, и наконец, с последним яблоком угасло. Я говорила тебе в часы нелепых ссор, ( Прости мне вызов!) что с рожденья ведаю о смерти, что, словно младенец — мать, мы отрицаем будущим себя. Простое наблюдение, но по ночам, когда мы будто покидаем землю, как в тренировочном полёте космонавт, чтобы потом узнать свою орбиту, Её присутствие развоплощает нас, пока наш отблеск вовсе не исчезнет.