Сегодня вдруг подул осенний свет сквозь лёгкие лопатки, сквозь, но не затронул кость. В кости моей ещё вершится лето, проклятое всеми, как серая ворона. Мерзавцами из духового выбита ружья, она то к жестяной поилке ковыляет, то клювом утыкается в газету, но ты и я — нам страшно много лет. Мы знаем, что всему придёт черёд, что даже серые вороны умирают. Я буду до конца склоняться к ней, не потому, что презираю как истину — идею большинства, а потому, что ненавижу смерть.