Как будто все убегает В какой-то мир незнакомый, Как будто злыми богами Ты загнан в эту истому, Она чужой оболочкой Даст пить тебе и накормит И поведет к людям склочным В чужой, поношенной форме. Они о чем-то бранятся, Они чего-то желают, У них чернила на пальцах, И жены их увядают. Друзей у них не бывает, И ты им другом не станешь, В плену у них пребывая, Уснешь в глуби грузных зданий. Твоих предчувствий накаты Из мест надмирных и точных Предскажут время возврата Туда, где жизни источник.

Сладко мне воспоминанье, Спрячусь в нем я от страданья, Виртуальным сладким сном Захлебнусь я, как вином, Утоплю в него судьбу, Счастье пригоршней сгребу. В сон войдет хмельной сосед: - Друже, на вино запрет! - Жаль, что это вправду так, Охмурит тогда табак! - Ты заснул, дружище, право, На табак уже облава! Как же сон мне сохранить, Эвтаназию купить? Иль дешевле суицид? Он как на меня пошит. Мысль за смертью побежит - Сном эпохи правит … (кто?) http://zasssr.info/node/3076

На всех углах имен неправда, Под каждой крышей боль и смрад, Как быль веков зардеет рана, Впустив в святой когда-то град. И оголится грязный город, И спермой брызнет зло в лицо, Растлив меня и ловким вором Украв дыхание отцов. Я стану волком выть вольерным, Искать спасенья от него, Укрывшись в лоне бабы нервной - Из дыма, слез, с душой нагой. Ещё таят его подвалы Отваги славу прежних лет, От древних стен, ликуя, шквалом Струится дух былых кадет. Но как паяц царя одежды Опошлит пустотой своей, Задушит скорбные надежды Растленный город, без людей.

Прикрываясь весельем, Все дарящей свободой, В ясный день, день весенний, Перегруженный болью, Болью ревностной схватки С Тем, Кто сеет цветы, Он парил в стиле падком На живые посты Отражений небесных, Вопреки их лимиту, Вопреки кожам тесным, В тайну Леты залитых, Он дарил щедро цепи, В золоченые краски Погрузив и прицелив Бархатистою лаской, Закрутив в целованиях, Разжигая экстаз… Кто он? В скрытых камланиях Стынет встроенный глаз.

Коли пусто за душой, Нет возможности иной, Как искать богатства, Возрастешь в своих глазах, Трепет изведешь и страх У людского рабства. С древних повелен времен Телке золотой поклон В храме суеверий, Будто Бог благоволит Тем, кто золото плодит, Им спасенье мерит. Нет, Христос – и сам бедняк – Научил: богатство враг На пути к Блаженству, И его святой народ, Будущий небесный род, Нищетой и девством Укротил лукавство дней. Чем их трапеза бедней, Тем крепчей молитва, И терпеньем и трудом Возвела духовный дом Их с пороком битва. Два разрозненных пути, Выбирай, куда грести – В грязь и похоть денег, Или в сладостный покой Под Христовою рукой, Там, где Правды берег? Нет иллюзий у Христа, Ведь друзьям его креста Все трудней сыскаться. Наши дни – дни сатаны, И дела его видны, Перестал скрываться.

Ходил по берегу большого моря, Бросая камешки подальше в воду, Не разглядев их ценную природу, То были всё янтарь и перлы. Вот так и в жизни разбросал я глупо Посланья Неба - добрых братьев встречи, О вечном были их скупые речи, Но голос их пронесся мимо.

Брезгливо обнимая Твой красивый труп, Я морщусь от агрессии парфюма. Настырная диета И холёный пуп — Цены твоей расчетливая сумма. Но плоть одна — без духа, Падаль на ветру, И чем красивей, тем отвратней сутью. Жила лишь для гламура, Веря в мишуру, Повергнув Божий путь глухим беспутьем. Ты вроде и живая, Для Небес мертва, И слов пустых бессмысленные звуки, Могилу наполняя, Вянут как листва — Им машут вслед изнеженные руки.

Странные у нас дела, Мама дочку родила И назвать ее спешит Так, что мир весь рассмешит. Принесла ее крестить, Батюшка дымит кадилом, Просит имечко открыть, Мать: крести ее Идилией. Господи, благослови Ты рабу Твою Идилию, Чтобы враг не отравил, И не съели крокодилы. Вдруг из самых святых врат Ангелы к попу летят: Ты чавой-то это, дядя, Нет таких имен в разряде, Нет у нас таких Святых! И ба-бах ему в поддых. Поп намек мгновенно понял И нарёк дитя: Февронья.

(Подражание) Стужа век мой наполняет И бесстыдством красоты, То лаская обнимает, То в презреньи покидает, Льдом покрыв свои черты. То рекламою играя, То порочной наготой, В тайное души вторгаясь, Свет святыни оскверняет Горделивой пустотой. То она железной птицей Заплюёт ракет огнём Мирной крыши черепицы, Взрывов смертною зарницей Мёртвым детям подмигнёт. Как дитя она завоет, Вымогая крэм-брюле, Старость голодом укроет, А вечернею порою Сетью запалит дисплэй: Что же ты моя старушка, Гэйм*, кровавая игрушка, Станет ль сердцу веселей? __________________________________________ *здесь имеется ввиду Game (англ.) компьюторная игра, культивирующая насилие.

Болезнь здоровья постамент, Аристократа - смерд. Во всем двоякий элемент, Как в жизни смерть. И нет опоры в мире сем, Она лишь зыбкость вод, И то что в вере мы несем, Определит исход.

- Есть ли ангелы на свете, К нам приставленный хранитель? Ты, сердечный брат, ответь мне, Ты духовный мой учитель. Не со мной тебе лукавством В баснях стройных возноситься, Не дозволь мне святотатством В этой тайне усомниться. - Вот послушай, как на трассе, За рулём заснув в машине, Долго ль пребывал я в трансе, Не могу сказать я ныне, Я ОЧНУЛСЯ ОТ УДАРОВ КАК ЛАДОНЬЮ – ПО ЗАПЛЕЧЬЮ, В ситуации кошмара: Или смерть, или увечье, В мире странном, постороннем Мне в глаза неслась дорога, И в сознаньи моём сонном - Лишь тревога, лишь тревога... Я один в кабине был, Кто ж мне в спину колотил?

Не брани свою судьбу: Скрытой сути не понять, Тайных пут не развязать В неизгаданном табу. Не бросай свой край родной, Даже места, где возрос, Ведь и белый ствол берез Всякий миг живет тобой. И окружная земля Молит Бога о тебе, И в ее частиц гурьбе Помнят о тебе поля. И дыхание твое Ветер чистый освежит, Заяц, спрятавшись, лежит, Братом он тебя зовет. Только сердце ты открой, Чтоб все это воспринять, Чтоб никто не смог отнять То, что кличется судьбой. Тяжело в чужих краях, Души и слова чужды, От удвоенной нужды Жизнь пройдет, себя коря. Пусть не все твои мечты Станут явью на земле, Ты о них не пожалей: Добры? - Богом зачтены.

Ты светлая звезда в явлéнной космогонии, И свет Твой пребывает с каждым годом. Когда лежал на óдре в смертной я агонии, Мне свет из тьмы земной облегчил роды. Я вдруг увидел светлую наверх дорогу И слуг Твоих прозрачных в восхождении... О ужас! В свет они ввести меня не могут - Я упустил внизу преображение! Но свет любви, омывший Жертву кровию, Просил Совет за жизнь мою сиротскую, Но Правда, Жизнь-в-себе под светлой кровлею, Отдала мраку душу мою плотскую. Не потому, чтоб осудить ее к мучению, А потому, что демоны представили вину её, Но не навечно скрыто света озарение, Очистив, свету вновь вернут её.

«Умом Россию не понять» Федор Тютчев Отцы назвали это просто сердцем, Им познаем мы правды свет, К Вольтерам и великим просвещенцам У нас в народе уваженья нет. Претензия перфектных, точных чисел Навяжет свой глумливый миф, И ложь ума - игры лукавой бисер, В прогрессе обещает нам прорыв. Юродивой России славлю мудрость, В ней вера превышает ум, Блаженную ее, святую глупость Не одолеет прагматизма бум!

Сочти все зло и преступленья Под именем любовь, Создав семью — принял терпенье, Соблазна ж злой клубок К измене подлой подстрекает — Молодка впрямь свежа, И вор любовью нарекает, Что гибельней ножа. Узнаешь зло в его явленьи По горечи плода: Семью постигнет разоренье, Но большая беда — Детей невинное страданье: В предательстве отца Сотрутся детской веры грани — Ложь тягостней свинца. И в юности у нас обычай Движениям крови, Похожим на взыгранья бычьи, Присвоить зов любви. Но стоит округлиться пузу Избранницы святой, Любовь исчезнет, а обузу — Плод от любви — в отстой. Обман, предательства, измены, Убийства, боль сирот Колено следом за коленом Любовию зовет. Но кульминация злодейства, Когда содомский смрад В угоду сатане и бесам Зовут «любви парад»*. А что ж по правде не уронит Святую суть любви? Когда Христос на крест восходит, И в жертвенной крови Отца небесного Он просит, Убийц Его простить, И грех чужой на сердце носит — Дух сей Любви расти! _

Не надо сложностей, Захлёба информаций, Эффектных акций, Ой, не надо. В ложности Порочной сущности Приманок разноцветных И безответных Жизнь ведь не улучшится. В преданьи отческом Родит покой безсмертье, Удавит смерда Истиной пророческой.

Памяти О.Мандельштама Мне тишина не стала мать, И, может, лжет она опять. Мне беспокойство дало знак, Что все идет у нас не так. А как идти оно должно, Не скажет ни один пророк, Затихло все и скручен срок В событий тайное сукно. Но он навис над головой И ждет последнего толчка, Тогда увидишь ты конвой, Он поведет тебя в ЧеКа.

Мне дождь шептал, Что он лишь кажется водой, Что он поток, на самом деле, многих слез, Что вся земля и вся листва родных берез Пропитаны насквозь людской бедой. И вся природа ощущает мира боль, И все живое мучит общая беда, И ты увидишь, это слезы, не вода, Иначе на губах откуда соль. И я тоску в собачьих увидал глазах, В ее молчаньи мне, хозяину, укор, И враз поник мой покаянный взор: С моей виной во всех земных слезах.

«Знаю, оН придумал эту перестрелку!» - отстреливаюсь чумно из-за этажерки, тебя не видно из-за годов горки, тебя ненавидеть так горько! И потому стреляю нарочно мимо, в ответ - пуль стая, неумолима, обойм зла чертцы, неиссякновенны, и ночью - в сердце, и в мозг, и в вены стрельба без срыва, за годом в годы, из тьмы нарыва, из мрака рода, и треск и пламя, а смерть не жалит, века меж нами не иступят жала. Спасу ли память, прикрыв собою тех дней тамоть - любви запоя? оН ж ухмыльнется бородёнкой мятой: "теперь начнется – несут гранаты!"

Просто и незатейливо, Как било монаха, Звучит Твой голос внутри меня, Ниточкой нательною, С воскресной плахой, Повяжет словом, протест уняв. Тропкой неблудливою Погонит в горы, Разбить глаголов защитный лик, Травкой прозорливою Насытив горе, Заглушит юности страстной крик. Козочки весенние Запрыгают бойко, Приняв у солнца восторг лучей, В зовы повеления Преломит их сойка, Выйдя на свет из щемящих ночей. Счастием наполнится Сердечная скука, И камень сделается водой, Тайному поклонится Познания мука, Всевластной связанная уздой.