ГЕФСИМАНСКИЙ САД
Татьяна Литвинова
1.
Неукротим мой Гефсиманский сад.
За мной и ныне всходит он на небо,
Неся червоточивые плоды.
И от него уста мои горчат,
И воздух сада стал ещё пышнее,
И в смоквах сада — полнота беды.
Быть плотником прекрасно во плоти —
Быть плотником, как вещь в пространстве вещном,
Но я пришёл садовником сюда —
В игольное ушко любви пройти
То ль Божьим сыном, то ли человечьим —
Сюда, где сада шелестит звезда.
Я здесь один. Все жизни далеко,
А смерть близка, как собственная кожа,—
Она, как кровь, под кожу затекла.
Пройти в любви игольное ушко
Невмочь ни людям, ни тебе, мой Боже.
Я здесь один, как сад земной и мгла.
Далекий эллин! Что твой остров Крит
И детские забавы с Минотавром?
Есть Минотавр похлеще. Он незрим.
Нимб, как сачок, его не приручит.
Он изнутри не услаждаем лавром,
Неумоляем и неуследим.
Он одиночества верховный бог.
Он — одиночество с заглавной буквы.
А я — лишь воплощение его.
Чтоб вы на мне оттачивали слог,
Мой крест готов и я готов для бунта.
Кроваво с одиночеством родство.
Я пасынок людей и твой, Отец.
Покровы одиночества багряны.
Мой сад устал. Печаль его крепка.
Чтоб стать таким, как небо, наконец,
Чтобы украсить сукровицу раны,
Мне не сорвать и малого цветка.
Где разделённости полдневный свет?
Источник веры — как я жажду веры
Ручья в ручье или в горе — горы,
Но мне идти пустыней тыщи лет.
Дары волхвов, что приняла пещера,
Вы были одиночества дары.
Что я скажу о жизни и тоске,
О пламени, о свете и о Боге?
Я лишь неутолимости мотив.
Я знак вопроса на пустом песке.
Вы из него построите чертоги,
Меня на трон поHдетски поместив.
Меня там нет. Я только там, где есть.
Я там один, как в гефсиманском бденье,—
Всё так же и сиротствующ, и сир.
Вы душу мою вынули, как весть.
Она была лишь током заблужденья,
Что с места сдвинет весь юдольный мир.
Поёт петух — и это вещий глас.
Смешна цена предательству и славе.
Моя душа, забудь сиянье дня:
Он столько раз тебя ещё предаст,
Подаст тебя в лукавящей оправе
И смысл тебя изымет из меня.
Ты создана для непосильных нош.
Пространна одиночества отчизна.
Пуст юг и север, запад и восток.
Последняя моя, спасибо, ночь.
Пощады нет. Потеря смысла жизни
В потерю смысла смерти возрастёт.
Спасибо, ночь. Я понял твою суть,
Как безутешность болевого гона
За истиной. Нет смысла плыть назад.
Не вам, а лишь себе я страшный суд,—
Надбожье одиночество нагое.
Меня сады иллюзий не прельстят.
...Не вам — себе я Гефсиманский сад.
2
Звездой падучей Вифлеема
Сгорев и возошед сюда,
Жжет Гефсиманская звезда
Неуклоняемое время,
И сдвинута времён страда.
Здесь сердце раненое мира
Не выпустило нить миров,
Но кажет трещины и дыры
Судьба времён, смертей и слов.
Дыра своё возьмет в полёте
Юдоли вдоль, земли, воды,
Но я не есть осколок плоти,
Я — скол звезды.
Двойной звезды я скол и пламя,
Я — стык, два полюса во мне,
Невыносимость крайней грани,
Сгорание без догоранья,
Остаток дроби в глубине.
Вся жизнь, как бездна всех мгновений,
Все души мира, сны, тела
Моих взыскуют отражений,
Но протекают зеркала.
Я — узник сада? Узник праха,
Смущённых трав, слепых корней?
...Придавлен бездной, словно птаха,
Я знаю, что свободна плаха
И жаждет верности моей.
В ничто течёт моё моленье,
За жгучий огненный предел...
Малы маршруты душ и стрел
Для беспредельного стремленья
От стен земных до райских стел.
Любовь — причастие немое,
Страдания незримый храм,—
Как крест крылатый надо мною,
Но пусто небо ледяное —
Никто не отвечает там.
3
ХРИСТОС — ОТЦУ
Куда течёт слеза моя?
Её не повернуть в глазницу —
На слёзных пажитях житья
Лови упущенную птицу.
Ты создал муку и покой —
Две чаши сердца в плоти нашей,
Но я, оставленный Тобой,
С единственной оставлен чашей.
И дни Твои — не дни мои.
Ты умываешь свои руки.
Что знаешь Ты о бытии,
Создатель, не познавший муки?
К тебе текут и свет, и мгла
Прикормленные стаи птичьи,
Но мука мимо протекла,
Перечеркнув лучи величья.
Ты отрицанья знак в судьбе,
Чтоб из непроводящей дали
Я смог приблизиться к себе,
А не к Тебе через страданье.
Канон страданья — мой канон,
Преобразивший муку в зренье,
И Твой не полон небосклон
Неполнотою уклоненья.
Я умер родиной людей,
Предтечей тщетной милосердья,
И смерть возможности — страшней
Голгофы, возводящей к смерти.
Ой... какое сложное произведение...
Меня удивили два момента - во-первых, а мог ли Он в саду Минотавра вспоминать, язычество все-таки, чужие боги и игры, для Него же это просто сказки людей-детей, мог ли он в такую минуту думать о детских сказках?
И еще - скрытое сравнение, параллель Отца с Пилатом - не слишком ли сильно это? Исходя из того, что Он знал все наперед?
Вот самое сильное, мне кажется - вторая часть!
Берт, а Вы публикуете не свои стихи, да, а Татьяны Литвиновой, правильно я поняла? Может, они оценок не требуют, и зря я ее поставила?
Джейка
вс, 30/10/2005 - 09:08
Ув. Джейка, я только популятизатор любимого мной поэта. Ставить или не ставить оценки стихам Т. Литвиновой - честно, не знаю :).
Просто У меня есть надежда, что те, кого зацепят ее стихи - по ссылкам на этой страничке найдут Литвинову на тех сайтах, где она общается с поэтами и читателями. Ну а на вопросы по поводу ее стихов я могу иметь мнение довольно отличное от авторского и не факт, что правильное:)
Это ее страничка - http://stihi.ru/author.html?babochka - там есть и "Гефсиманский сад", и вопросов с ответами хватает. Не поленитесь переадресовать свое сомнение:) Может, не пожалеете?
Удачи :)
BERT
вс, 30/10/2005 - 18:35
Берт, ну вот... конечно, не надо было оценивать :( А я теперь не удалю уже оценку :(
Наверное, неправильно в таком случае оставлять возможность ставить оценки, Берт? Может, Вы на своей страничке в настройках включите галочку "не участвую в рейтинге"?
А про Стихиру... а Вы уверены, что ей эти мнения нужны? Тут очень интересная ситуация получается :)
Ладно, я попробую :)
Джейка
вс, 30/10/2005 - 18:53
Удачи :))
BERT
вс, 30/10/2005 - 23:27