*** Над станцией царил мягкий полумрак, какой всегда бывает в ясную и теплую погоду при закате вечернего солнца. Поезд, только что прибывший на станцию, стоял в ожидании ровно две минуты согласно расписанию. Этого времени вполне хватило одинокому пассажиру, чтобы предъявить свой «рейнджер» кондуктору спального вагона стандартного класса, сверить номер своего купе и втащить в состав тяжелый дорожный чемодан. Двери с грохотом закрылись, поезд лязгнул и качнулся, и одинокий пассажир качнулся в такт движения поезда, уже медленно набиравшего ход от станции. Немолодой проводник бросил в тамбуре беглый взгляд на единственного пассажира, но совсем не запомнил черт лица. Отличительной особенностью мужчины являлась полная его непримечательность (Через полчаса проводник абсолютно забыл о пассажире). Мужчина спрятал билет в карман плаща и принялся затаскивать чемодан в узкий коридор спального вагона. Наконец мужчина добрался до обозначенного в билете двухместного купе под номером восемь. Чемодан не выглядел громоздким, но все-таки был достаточно тяжелым, и в темноте пассажир несколько раз не совладал с поклажей и зацепил её о стенки коридора. Он чертыхнулся, но собрался с силами, и дотащил чемодан до дверей своего купе. Двери его были плотно прикрыты. Проводник неслышно следовал за пассажиром. - Ваше купе, сэр, - учтиво произнес проводник. - Если вы желаете, я могу заказать вам утром лёгкий завтрак, а сейчас принести чай, сдобу, и минералку. Располагайтесь, вас никто не потревожит. Одинокий пассажир пробурчал нечто невразумительное, так и не ответив, желает ли он завтрак. По его виду можно было понять, что он не очень расположен к беседе. Выглядел он бледным, уставшим и безумно желавшим отдохнуть. Он затащил свой чемодан в купе, включил бледноватый тусклый свет и огляделся. Скучающий взгляд сразу выдал в нем опытного путешественника. Пассажир рассеянно взглянул на пустые лона спальных полок, примостившихся к стенке купе, на скрывавший под собой умывальник столик напротив, машинально отметил незатворенные створки жалюзи на окне. В голове мужчины мелькнула мысль, что жалюзи на ночь надо непременно опустить. Его измученный вид не обманывал - он очень устал и вымотался за последний день. Хотелось лечь и спать, спать до утра без просыпа, до самого прибытия поезда в Город, где он не был уже так давно, со вчерашнего вечера, и куда так хотел добраться поскорее. Он уже успел соскучиться по Городу, его ленивым и притягательным улицам, на которых не услышишь женских криков в ночи; его неторопливому дыханию, не похожему на лихорадочные вдохи маньяка за спиной жертвы; его сонным и добрым жителям, не ведающим о зле; он жаждал побыстрее вернуться туда. Но случится это только утром, а пока от Города его отделяет одна ночь, всего лишь одна ночь за наглухо затворенными дверьми купе поезда. Ночь в молчаливом вагоне, где так приятно вытянуться на сиденье после тяжелого труда и уснуть под мерный стук колес, и проснуться лишь от голоса проводника в коридоре, оповещающего пассажиров о скором прибытии на вокзал. Он намеренно купил билет в купе ночного поезда, хотя сейчас это было достаточно дорого для него, чтобы ускользнуть от суеты, переругивания, косых взглядов и прочих раздражающих неудобств, поджидающих пассажиров сидячих вагонов первого или второго класса. Впрочем, раньше он ездил иногда в спальных вагонах, и обстановка внутри была ему знакома. Первым делом он засунул дорожный чемодан под нижнюю полку. Склонясь над умывальником, он осознал, что голова немного побаливала от усталости, и мужчина с некоторым раздражением отреагировал на лёгкий стук и открывшуюся дверь в купе. Из коридора появилось знакомое лицо пожилого проводника, еще раз предложившего заказать завтрак на утро, но одинокий пассажир снова отказался. Единственное, что он хотел сейчас - лечь спать до утра. - Сэр, у вас билет до Города, - обходительно уточнил проводник. - Да. Я так понимаю, что я один в купе. Подскажете, еще кто-нибудь сюда сядет? - Насколько мне известно, нет, - обрадовал пассажира проводник. - Конечно, иногда случаются непредвиденные обстоятельства, и появляются неожиданные пассажиры, но не думаю, что так будет в этот раз. Поезд ночной, до Города всего лишь две остановки, и в это купе больше билет не приобретали. Сейчас у людей не так уж много денег на ночные поездки в спальных вагонах, и поезд идет полупустой. В этом вагоне, к примеру, занято всего лишь пять мест. Так, оба соседних купе пустуют. - Понятно. Сэр, завтрак точно заказывать не нужно и сейчас ничего не приносите. Во сколько точно мы прибываем в Город? - В семь сорок пять, сэр. - О'кей. Разбудите меня ровно за час до прибытия. - Хорошо, - проводник слегка поклонился и прикрыл за собой дверь. Мужчина привстал и защелкнул замок двери в купе изнутри. Страшная усталость накрыла его сонным облаком. Он успел снять ботинки, но раздеться и залезть на указанную в билете место наверху оказалось выше его сил. Одинокий пассажир уснул сидя на нижней полке, привалившись к стенке и свеся голову по направлению к окну с неопущенными жалюзи, которые он так хотел закрыть, переступив порог купе. *** Поезд с грохотом лязгнул и остановился у платформы ночной станции. Мужчина тряхнул головой и очнулся от тяжелого, и нисколько не освежившего его дорожного сна. В купе было тихо и немного душновато. Висевший над железнодорожной платформой фонарь нахально заглядывал прямо в окно. Одинокий пассажир сонным взглядом обвёл пустынное купе, мрачное и молчаливое, словно погост в тихую летнюю ночь. На платформе за стеклом не виднелось ни души. Поезд стоял в абсолютной, поглотившей его тишине, и пассажир задумчиво и неподвижно глядел сквозь незашторенное окно на очертания станции, похожие на призрачное видение, на желтый глаз бившего в лицо фонаря и черные низкие облака, проплывавшие над самым зданием вокзала. Собирался дождь. Взгляд мужчины вперился в окно, а мысли блуждали вдали. Он взглянул на наручные часы. Фосфоресцирующие стрелки ясно показали в темноте время - один час сорок пять минут. Он уже в пути ровно три часа пятьдесят минут. Но до Города оставалось ещё целых шесть часов, и он мечтал, чтобы они пролетели как можно скорее. Он закрыл глаза. *** Он снова взглянул на наручные часы. Фосфоресцирующие стрелки во тьме определили время - три часа сорок пять минут. Сон закончился. С момента последней сверки времени прошло почти два часа. До Города оставалось четыре часа пути. Дождь хлестал в стекло. Тучи не обманули, предвещая непогоду, и пассажир беззвучно порадовался, что предусмотрительно сунул зонт в дорожный чемодан. Он сообразил, что проспал в общей сложности более пяти часов, но сон так и не принес облегчения. За окном разлилась желто-коричневая мгла под навесом графитно-свинцового неба. В ночной тишине мерно разносился стук дождевых капель по оконному стеклу вагона. Рассвет должен забрезжить только через два часа. В купе не слышилось ни единого постороннего звука, лишь монотонный перестук колес и тихий шелест дождя. Внезапно ему пришли на ум слова проводника, что соседние купе пустуют. У пассажира возникло странное чувство. Иногда оно возникает, когда ты пробуждаешься от глубокого, невнятного и беспокойного сна, сбивающего с толку и на какой-то миг смешивающего реальность и смутные, неосязаемые видения, порожденные работающим в процессе сновидения мозгом. Он уверял себя, что проснулся не совсем, но всё-таки уже не спит. Очертания предметов в купе казались неясными и не вполне различимыми, но почему-то ему на несколько секунд почудилось, что тень, пролегшая на полу, на вытертом от времени паласе, имеет определенные сходства с человеческой ногой. Он пригляделся внимательнее, и в какой-то момент ему удалось различить очертания пальцев ноги, которыми заканчивалась эта странная тень. Большой палец слегка выдавался вперед и подчеркивал округлость и завершенность линий. Почему-то он был уверен, что нога принадлежит женщине. Его заинтересовала и слегка позабавила эта оригинальная игра света и тени. Если можно принять видение за правду и учитывать тот небрежный мерцающий свет, что проникал в окно купе, выходило, что женская нога должна свешиваться с верхней полки прямо над его головой. Это умозаключение вызвало в нем легкий смешок. Мужчина приподнялся, выглядывая с нижней полки и устремляя взгляд в потолок, словно надеясь взаправду лицезреть загадочную женскую ножку. Конечно, никакой женщины в купе не было. Несомненно, он ехал в полном одиночестве. Пассажир рассмеялся вслух. Иногда бывает такое, подумал он. Ночь, блики, неясные вспышки света за окном, шум дождя, стук колес. Все это рождает причудливые контуры и ассоциации. Иногда весьма похожие на отдельные предметы. Например, на человеческую ногу. Внезапно он представил, что действительно едет не один. А вдруг проводник ошибся или по какой-то причине намеренно сказал неправду. Кто-то все-таки купил билет на верхнюю полку. Да, он проснулся, когда поезд стоял на станции, и не видел на ней ни единого пассажира. Никто на станции не подсел в купе, и пассажир точно знал это. Но по дороге в Город поезд делал две остановки, так сказал проводник. Он ездил раньше этим направлением, но не мог точно вспомнить, когда поезд делал вторую остановку. Что, если проснувшись, он увидел в окне вагона уже вторую станцию, а первую он просто-напросто проспал? Что если случайный попутчик бесшумно сел в купе во время его крепкого сна? Он снова тихонько рассмеялся. Он знал, что вокруг ни души, и едет он один и, скорее всего поезд даже не добрался до второй остановки. Но, чёрт возьми, а если представить, что вместе с ним едет женщина! Одинокая женщина! Хотя, почему обязательно женщина - например, девушка, молодая девушка! Он не так уж и в возрасте, всего сорок один. Ей вполне может быть, ну скажем, двадцать восемь. Или двадцать шесть. Он разведен, она тоже свободна от каких-либо обязательств! Почему бы им не познакомиться здесь? Он еще раз усмехнулся, на этот раз испытывая толику легкого возбуждения. Знакомство в поезде - несколько романтично и даже необычно! Знакомиться в поездах теперь немодно, и происходит это довольно редко. Совсем не похоже на то, как двадцатилетняя молодежь знакомится на дискотеках, тридцатилетние - на сайтах знакомств в интернете, а сорокалетние заводят интрижки и романчики на работе. Хотя, всё это совсем не для него. Он и в юности не ходил в дансинг, а когда этот возраст сменился молодой зрелостью - не сидел ночами на сайтах во всемирной паутине. В конце концов, теперь он и не работал. Через несколько месяцев на вечеринке в кафе можно с оттенком самодовольства сказать своим немногочисленным друзьям: "Мы познакомились с ней в ночном поезде. Попали случайно в одно купе. Причем я даже не слышал, как она вошла, спал в этот момент. Хорошо, что потом вовремя проснулся. И вот теперь мы встречаемся, у нас все хорошо". Друзья дружно поаплодируют и немного позавидуют. А кто вообще сказал, что мы будем встречаться? Почему бы и не быть легкому флирту в ночном поезде? Она без обязательств, я тоже. Всего лишь одна ночь в ночном купе. Никто ничем друг другу не обязан. Потрепались. Посмеялись. Поцеловались. Переспали. Познакомились. Расстались. Навсегда. Он отвернулся к окну, подавляя нараставшую эрекцию. Фонари стремительно проносились за окном. Он поймал себя на мысли, что пытается подобрать ей имя. То, которое ему бы нравилось, то, которое его бы возбуждало. И то, которое бы он не знал. Но, чёрт, это так сложно, найти ей другое, не это, хорошо знакомое ему имя! На секунду он представил ее руку, белую, тонкую. С тщательно наманикюренными пальчиками и обязательно с ярко-алыми, призывно зовущими ногтями. Его лицо было повернуто к окну, поэтому он не увидел, как в едва светлеющей темноте белая и тонкая женская рука с ярко-алыми, наманикюренными ногтями медленно сползла с верхней полки и подобралась к его левому предплечью. Указательный пальчик с алым полукружием на конце нежно, но твердо впился в кожу через ткань одежды. Прикосновение оказалось слегка заметным, едва ощутимым. Он почувствовал его, быстро перевел свой взгляд и вскрикнул. Его крик оказался не слишком громким. Проводник крепко спал, ехавшие в вагоне немногочисленные пассажиры также находились во властных объятиях сна, и ни одна живая душа не услышала мужчину. Больше он не кричал. Ему хватило выдержки. Он зачарованно смотрел на руку, которая уже не просто прикасалась, но настойчиво вцеплялась в его плечо, и эта хватка причиняла боль. Пряди белокурых, с фиолетовыми прожилками волос медленно выплывали сверху, клочьями повисая в воздухе и неторопливо опускаясь перед остекленевшим взглядом одинокого пассажира. На мгновение его поразило то обстоятельство, что волосы были длинными, и опускались они уже достаточно долго, но еще по-прежнему не было видно ничего - ни лба, ни бровей, ни глаз. Наконец появились бледный лоб и глаза, тотчас всецело завладевшие его естеством, мертвые черные глаза нежити с чудовищно расплывшимися мутными зрачками, мерцавшими во тьме, как грязные кофейные блюдца с блёклыми разводами от центра глазниц до тусклой радужной оболочки. Нос был тонким, мраморным, с резко очерченными пазухами, и мужчина непроизвольно отметил раздувавшиеся ноздри. Зрелище ужасало тем, что лицо представало перед ним сверху вниз, в обратной последовательности, и черты его в предрассветной мгле казались удивительно четкими и ясными. Он запечатлел в памяти растянутый чувственный рот, слегка обнаживший в улыбке белые фрагменты зубов, упругий подбородок с небольшой ямочкой. Лицо опускалось всё ниже, перед его взглядом поплыла шея с синевато-белиловым оттенком кожи повешенной, и пряди волос коснулись его колен. Мысли вихрем пронеслись в закипавшем мозге. Он любил мистику, частенько почитывал подобную литературу, отдавая дань уважения старомодности страшных фантазий Эдгара Аллана По и Шеридана Ле Фаню, мрачной эстетике Великой депрессии Говарда Лавкрафта и омерзительной пугающей современности Ричарда Леймона. Он читал о смертельных поцелуях оборотней, тошнотворном запахе изо рта зомби, холодных руках вампиров и призывных голосах призраков, очаровывавших своих жертв. Но сейчас её теплая рука обвилась вокруг шеи, губы приблизились к его губам и приоткрылись, обдавая свежим запахом мятной жевательной резинки, и вкрадчивый голос прошептал ему на ухо слова, которые он не смог разобрать. Девушка свесилась с верхней полки уже почти наполовину, обнажая грудь, и вдруг ему в голову пришла совершенно несвоевременная мысль, что если сейчас поезд резко замедлит ход, то она непременно свалится прямо на колени. Ему вдруг стало безумно интересно, совершенно она голая или нет, хотя сейчас несомненно следовало бы думать о гораздо более прозаичных вещах. - Привет! – Ледяные губы скользнули от его уха ко рту и начали нежно присасываться к губам. зубы резко и больно коснулись его языка. Он понимал, что не должен отвечать на этот поцелуй, что всё происходящее чудовищно, опасно и, скорее всего, совершенно гибельно, но странное ощущение беспомощности и покорности нейтрализовало тот ужас, что овладел им в первые мгновения после явления этого безумного зрелища. Внезапно поезд действительно резко сбавил скорость, и тогда он получил исчерпывающий ответ на свой вопрос. *** Проводник проснулся и рывком сел на своей импровизированной постели в одном из пустующих купе в начале спального вагона номер два. В первую секунду он никак не мог понять, что же его разбудило. Чуть позже, протерев глаза и приглядевшись к тусклому мраку, разбавляемому светом грязноватого плафона на стене, он решил, что его привел в чувство посторонний звук, может быть, вскрик кого-то из пяти пассажиров, ехавших в вагоне. Такое случалось редко, но иногда пассажиры в ночных поездах кричат во сне. Проводник прислушался, но звуков больше не было. Тем не менее, он решил размять ноги и пройтись по вагону. Взглянув на наручные часы, он увидел, что они показывают почти без десяти четыре утра. К своим обязанностям по утренней побудке пассажиров ему надлежало приступить примерно через два часа. Проводник встал и, потягиваясь, ступил в полутьму коридора. Медленным шагом он прошел до конца вагона и повернул назад. На обратном пути поезд резко притормозил, и даже привычный к дорожной тряске проводник не удержался на ногах и всем телом налетел на запертую дверь купе под номером восемь, в котором ехал тот усталый мужчина, что сел ночью на промежуточной станции. Проводник машинально задел ручку купе, и на миг ему показалось, что внутри раздался легкий шум, словно перевернулся дорожный чемодан. Он на секунду замедлил шаг, и вдруг отчетливо услышал звук поцелуя. Это было совершенно абсурдно. Пассажир ехал совершенно один. На мгновение проводник в нерешительности взялся за закрытую ручку двери и повернул ее вниз, еще раз убедившись, что купе наглухо заперто изнутри. Затем он взял себя в руки и, тряхнув головой, решительно зашагал к своему ночному ложу. *** Падая после резкого движения поезда, в полете она сделала полный оборот и абсолютно бесшумно приземлилась на две обнажённые ступни. Ее падение заняло менее секунды, но даже в это кратчайшее мгновение мужчина успел заметить, что тело девушки не отбрасывало теней на полу и стенах купе. Полное отсутствие тени, несмотря на постоянно мерцавший свет фонарей за окном. Это совершенно противоречило засевшему в его мозге видению свешивавшейся с полки женской ноги. В процессе ее обратного сальто он сумел оттолкнуть от себя холодное голое тело, и она, оторвавшись от его губ, со стуком ударилась головой о верхнюю полку. Через мгновение девушка снова приблизилась к его лицк и яростно одарила его жарким нежеланным поцелуем. Он был в оцепенении, словно в ее слюне пристутствовал некий парализующий фермент, сковываший волю, мысли и движения. В отчаянии он скосил взгляд набок в сторону двери в купе, и в ту же секунду увидел, как ручка быстро повернулась вниз и снова вернулась на прежнее место. Это вернуло мужчину к действительности. Он вытянул перед собой руки, сопротивляясь попыткам незнакомки обхватить его за шею, и отстранил ее от себя. Мертвые глаза неподвижно смотрели на него в упор, приводя в замешательство и одновременно возбуждая, и мужчина понимал, что стоит только слегка поддаться гипнотизирующему взору, и больше он не сможет сопротивляться. Он осознавал, что она не так сильна физически, как это часто описывалось в прочитанных им литературных изысках об оборотнях, но ее интеллектуальной мощи он вряд ли сможет противостоять. Поэтому держа ее на вытянутых руках на возможно отдаленном расстоянии, одинокий пассажир отвел взгляд, чтобы не видеть гипнотизирующий взор чарующих, обольстительных, мертвенных глаз. К тому же она была абсолютно голая и выглядела как вполне нормальная симпатичная девушка лет двадцати пяти. Не считая того, что была нежитью. - Не надо, - прохрипел он. - Кто ты, черт тебя бы побрал? - Побрал, - тихо ответила она. Её голос был приятным, но не сказать, чтобы звучал он сексуально или притягательно. - Я... Зачем тебе знать, кто я? Скажем так, меня здесь нет. - Но ты есть, - прошептал он. - Ты хочешь меня убить? Или сделать со мной еще что-то? - Нет, не убить. Я не убиваю. Ты желаешь знать, мертва ли я? Ты видишь меня, ты слышишь меня, чувствуешь меня, ты даже хочешь меня. Поэтому ты на меня даже не смотришь! В ее голосе явственно прозвучали нотки разочарования, и мужчина ощутил, что теперь может несколько расслабить напряженно вытянутые руки. Но по-прежнему он смотрел только в сторону запертой двери. - Как тебя зовут? - тихо спросил он. - Если я тебя отпущу, ты не нападешь? Учти, если я не смотрю тебе в глаза, я смогу легко тебя одолеть, и ты это понимаешь. В следующий раз я доведу дело до конца. Он понял, что его фраза прозвучала несколько двусмысленно. И поспешил уточнить: - Ну в смысле, постараюсь избавиться от тебя. Так как твое имя? - Моё? Ну, скажем, Лич, - проговорила она тихо, уже только слегка обхватывая его руки. - Тебе оно о чём-то говорит? - Знаешь, я читал подобные произведения. Лич - это что-то типа нежити. Так ты и вправду лич? Я не о твоем имени? - Ну, считай так, - сказала девушка. - Отпусти меня! - Только если ты мне дашь гарантии, - с ухмылкой прошептал мужчина. - Я обещаю, но тебе надо одеться. В чемодане у меня есть мужская пижама, тебе сейчас сойдет и это. - Я тоже тебе даю слово, - еле слышно сказала Лич. - Моей нежности ты испугался. Ну что же, тогда поговорим. Не каждый день у тебя такая встреча в ночном поезде. У нас в запасе еще есть пара часов. Я, пожалуй, оденусь, где чемодан? Он сделал жест рукой под нижнюю полку, одновременно отпуская ее. Она отстранилась, потянулась вниз к стоявшему на полу чемодану и открыла его. - Пижама сверху, - сказал мужчина. - Я хотел одеть ее на ночь, но не успел. Он перевел взгляд в окно, чтобы не видеть, как она одевается. Лич быстро натянула на себя пижаму и попыталась сесть рядом с ним. Он отшатнулся так быстро, как только мог, и переметнулся к столику напротив, оставив ее сидящей на нижней полке. При этом он старательно не смотрел ей в глаза. - Я готова, - сказала Лич. - Ты готов? - К чему? - Поговорить? - О чём? - Думаю, ты знаешь! Но он не знал. Поэтому он замолчал. Потом ему пришла в голову мысль: - Ты ведь даже не спросила, как меня зовут! - Зачем? Я знаю твоё имя! - И какое оно? - Ты - это просто ты! Ты - мой Мужчина! Ее ответ шокировал его. Внутри он понимал, что она... она говорила правду. Возразить было нечего. - Я слушаю тебя, - постарался произнести он холодно, выигрывая время, потому что знал, что сейчас именно она ждет от него слов. Но хитрость ему не удалась. - Нет, это я слушаю тебя, - моментально возразила она. - Я просто не знаю, о чем с тобой говорить! - Знаешь! Ведь то, о чём ты будешь рассказывать, очень крепко засело внутри тебя! Страх вспыхнул в нем ярчайшим светом звезды Альтаир. Он ей верил. - Так говори, не трать время! - жёстко потребовала она. Он растерялся, не зная, что точно она хочет услышать и с чего ему начать. На мгновение у него возникла отчётливая мысль сбежать. А что? Выбежать стремглав в дверь, добраться до проводника, позвать его на помощь. Но что он ему скажет, как объяснит свое внезапное ночное появление? Что на него напала в ночи неизвестно откуда взявшаяся в купе голая девица? Откуда она взялась? И не исчезнет ли она также внезапно, как появилась, пока он будет бегать за подмогой? Вот это номер! А может, она просто не позволит ему? С проворством-то у нее все в порядке! Он отогнал от себя эту мысль и начал размышлять, что же ей сказать. - Я возвращаюсь в Город ночным поездом, - неуверенно начал он. - Раньше я иногда пользовался им. Но тебя здесь раньше никогда не встречал, - зачем-то добавил эту глупую и бесспорную фразу. - Я не сомневаюсь, - отчеканила Лич. - Продолжай! - Живу в Городе уже двадцать лет. Раньше работал страховым агентом. Ездил по городам и деревенькам в округе. Продавал желающим страховые полисы. - Почему же сейчас у тебя в чемодане нет страховых полисов? - На этот раз я ездил не по работе. Вообще-то я сейчас не работаю. Просто надо было навестить одного человека. Давно не виделись, вот и решили встретиться. - Какого же человека? Друга? Подругу? Он заколебался, но все же решил продолжить. - Женщину, молодую девушку. Но мы так и не встретились. Я позвонил ей, сказал, что собираюсь заехать в гости вчера утром. Сел на поезд, добрался. Но, к сожалению, мы не увиделись. - Почему же? - Не знаю. Она не открыла дверь. Я позвонил, постоял, подождал. Из дома так никто и не вышел. Поэтому приходится возвращаться ни с чем. По дороге на станцию зашел в ресторанчик, перекусил, немного выпил. И сел на этот ночной поезд. - Кто же эта девушка? - Ну, скажем, моя старая знакомая. Мы раньше какое-то время встречались. Но потом расстались. - А зачем поехал к ней снова? - Знаешь, захотел увидеться. Давно уже мы с ней разошлись. По телефону она сказала, что ничего не имеет против встречи. Но дверь мне почему-то не открыла. - Ты все-таки хочешь меня? Лич задала этот вопрос с прежней интонацией, совершенно так же, как и все предыдущие, не повысив ни тембр голоса, ни изменив положение тела. Он даже не сразу уловил иную смысловую нагрузку ее слов и потому слегка растерялся. Потом ответил, тщательно подбирая слова: - Вообще-то ты симпатичная! Ну, я имею в виду твой внешний облик. Но как тебе ответить? Ведь ты же не совсем... - Я вижу, что хочешь! Ладно, не сейчас, поехали дальше. Опиши мне ее! - Невысокая, ниже тебя ростом. Волосы пепельные, но не светлые, как у тебя. Глаза ярко-синие, точно не твои. Вот комплекцией, пожалуй, вы схожи, она тоже была худенькая. Даже, я бы сказал, миниатюрная. - Я не об этом! - Не понял тебя. - Бумага есть? Он кивнул: - Да, в чемодане блокнот. - Бери, и авторучку тоже приготовь. Я имею в виду её описание, какая она была женщина, а не ее внешность. Но ты понял совсем по-другому! Она ухмыльнулась мертвой холодной улыбкой, пока он шарил в чемодане, нащупывая блокнот и авторучку. Вытянула босые ноги, потянулась. - Сексом любил с ней заниматься? - Я всегда любил секс с женщинами, - ответил он не без самодовольства. - Ясно. А почему вы расстались? - Ну, сначала, когда отношения завязались, было интересно. Потом наскучило. Появилась холодность. Затем узнал, что у нее вроде кто-то появился помимо меня. Знаешь, немного задело, ревность и все такое. Решил с ней порвать. Сказал ей, что наши взаимоотношения себя исчерпали. - А она? - А что она! Согласилась, без особых возражений. - Так зачем же ты опять к ней поехал, предложил встретиться? - Соскучился немного, вспоминал. Ну ладно, что теперь об этом говорить. Не увиделись, и всё тут. Он наконец нашел в чемодане то, что искал. Вытащил блокнот, авторучку, положил на столик и вопросительно посмотрел на Лич. Она не смотрела на него, старательно о чем-то размышляя, потом тихо и раздельно произнесла: - Ну, так опиши ее сущность, обрисуй как женщину, как суку, которую ты так старательно и усердно трахал на протяжении долгого времени. Только будь передо мной честен! Ты знаешь, что меня не проведешь. Я распознаю ложь моментально! Он взял авторучку в руку и задумался, нащупывая подходящие прилагательные. Лич включила маленький светильник над нижней полкой, и свет упал на столик, чтобы ему было удобно писать. Его рука вывела автоматически: Lust. Похотливая. Неплохое определение для той маленькой шлюшки. Следующим было слово Young. Молодая. Да, она была молодая - двадцать пять лет. Достаточно молодая для него, сорокалетнего мужчины. Caress. Ласкающая. Её ласки доводили до безумия. Honey. Сладкая. Так он частенько ее называл в постели, в порывах страсти. Лич наклонилась над столиком, заглядывая в блокнот. Ухмылка скользила по бледному лицу. - Неплохо! Твои ассоциации вполне определенны. Еще! Lazy. Ленивая. Иногда ее трудно было вытащить куда-либо из кровати. Yearning. Тоска. Он все-таки солгал Лич, он очень тосковал по своей бывшей, до сих пор тосковал так сильно, что зачастую не мог найти себе места. Costly. Ценная. В смысле, она знала себе цену. Или свою цену. Он делал ей дорогие подарки, пока ему позволяло финансовое положение. Haunting. Преследующая. После расставания образы знакомого лица преследовали его ночами в сновидениях, она звала его по имени, и он искал ее повсюду. Он высунул язык изо рта, выплевывая на бумагу новые и новые слова, второпях покрывавшие в полумраке блокнотный листок. Он ощущал свое нараставшее сексуальное возбуждение, но продолжал писать и писать. Потом отбросил авторучку, поднял голову и посмотрел в в упор ей глаза. Сейчас никто из них не отвел взгляд. - Раздевайся! - прошептала Лич. Он на секунду заколебался, но сатанинское пламя страсти ярко вспыхнуло внутри него. А что? Разденусь, пусть смотрит. В конце концов, она ничего. И под пижамой у неё ничего. Пусть она лич, нежить, но кто сказал, что нельзя... Это будет феерическое, умопомрачительное приключение. Секс с оборотнем. Кто еще из друзей когда-либо сможет похвастаться этаким?! Прошёл час с начала их знакомства, впереди еще один только час, и поезд уже приближается к Городу. Но ведь он есть, этот час. И его можно сотворить весьма запоминающимся. Чёрт, ему надо как-то выпутываться из этой ситуации. Она чертовски сильна, пусть только лишь в ментальном плане, но ему нужно действовать очень осторожно. Надо от нее отделаться. Поэтому следует пока подчиниться ее желанию, приятно подчиниться, а потом ловить свой момент. Carpe diem, baby, молотом прогрохотало в его голове. Хотя после того, как всё случится, она и сама может исчезнуть, также необъяснимо, как и появилась. После всего... Он швырнул на стол исписанный листок и разделся очень быстро, представ перед ней полностью обнаженным. Он не смотрел в ее глаза, но держал её всю в периферии зрения. Он видел, как она поднялась с нижней полки, не приближаясь к нему, и стремительно срывала с себя пижаму. Теперь он чувствовал всю ее неимоверную притягательность и понимал, как это выдает его с головой. Стоит ей просто взглянуть. И она вглянула и осознавала. Все произошло в считанные секунды. Она едва успела стянуть с себя брюки, как он набросился на нее, по-прежнему не глядя ей в глаза. Обхватив за шею, он повалил Лич на нижнюю полку, ощутил щекой прикосновение белокурых с фиолетовыми прядей,, возбудивших его до полного неистовства, почувствовал жар ее тела и освежающую прохладу кожезаменителя сиденья. Одной ладонью он прикрыл ее мертвые черные глаза, другой рукой зажал ей рот, засунув пальцы в горло и надавив на язык. Она застонала и укусила его до крови. Он поцеловал Лич в губы, вдохнул чудесное мятное дыхание, и откинул ей волосы со лба. Горячий туман поплыл перед его глазами, и больше он ничего не помнил. *** Лич лежала неподвижно, едва заметно дыша. Сейчас он смотрел на нее без опаски, потому что глаза ее были закрыты. Почему-то он был в ней уверен и не боялся, что она внезапно поднимет веки и посмотрит на него в упор парализующим взглядом. Рот ее еще кривился в усмешке оргазма, и он слегка отодвинул уголок её губ, чтобы внимательнее рассмотреть белизну зубов. Внутренне он почувствовал, что ей очень понравился его жест. Дождь кончился, рассвет занимался за окном, и в коридоре спального вагона стандартного класса послышались голоса просыпавшихся пассажиров. Он встрепенулся от этих звуков. - Вставай, тебе пора, - прошептал он. – Лич, поднимайся. Тебе надо уходить. Возвращайся, откуда ты явилась. Она не отвечала. - Лич, поторапливайся, - уже более настойчиво проговорил он вслух. – Детка, уходи. Тебе нельзя здесь оставаться. Но ты была…у меня нет слов, малышка! Лич лежала и не дышала. Луч утреннего неяркого солнца проник через окно в купе и упал на лицо Лич, ярко осветив сине-лиловые губы и явственно проступившие багровые трупные пятна на щеках и лбу. Глаза Лич были широко открыты, и радужная оболочка уже высохла и приняла желто-бурый оттенок. Он приподнялся над холодным телом и схватил его за правую руку. Рука мягко отделилась в предплечье и с легким стуком упала на пол купе, застеленный вытертым паласом. Он отшатнулся и спрыгнул с полки, задев ее подбородок. Голова отвалилась на угол сиденья, обнажив чудовищный рваный разрез, пересекавший горло Лич от уха до уха. Язык вывалился в щель и свисал холодным фиолетовым галстуком. Груди у Лич отсутствовали. Они были отрезаны и аккуратно выложены на сиденье нижней полки по обе стороны от трупа. От диафрагмы до паха живот Лич был взрезан, обнажая внутренности, часть из которых вывалилась через края разреза и завитками свисала до пола. Ноги были отрублены от туловища в районе верхней части бедер и заботливо сложены друг на друга в углу сиденья. Он схватил в каждую руку по отрезанной ноге и дико закричал. Крик набрал силу, начавшись утробным рычанием и завершившись визгом в высочайшем регистре, разрезавшем его голосовые связки, и приведшем в холодящий ужас немногочисленных пассажиров спального вагона. Потом он, по-прежнему абсолютно голый, одним прыжком взобрался на верхнюю полку и уселся там вполоборота к двери купе, держа в руках ноги Лич, и готовый немедленно бросить свою ношу в любого, кто посмеет войти в купе. Он призывно кричал и кричал. В дверь постучали, но он не смог членораздельно ответить на стук. В дверь уже не стучали, в нее ломились, затем кто-то нашел ключи и открыл ее, и в дверном проеме появилась испуганная физиономия немолодого проводника, с нечеловеческим ужасом уставившегося на тошнотворную картину расчлененного тела без ног, расположившегося на нижней полке. И тогда он изо всех сил швырнул в показавшееся в дверях лицо то, что взял взаймы у Лич, и держал это в руках. Поезд прибыл в Город по расписанию. Еще до подъезда к вокзалу всех пассажиров второго спального вагона, за исключением мужчины, запертого в купе номер восемь, экстренно эвакуировали в другие вагоны. Старый проводник, скончавшийся от обширного инфаркта на пороге злосчастного купе, лежал под простыней в служебном помещении вагона. На перроне поезд встречали наряд полиции и медицинская бригада. Но все опасения оказались напрасными. К тому времени пассажир из купе номер восемь уже был связан силами персонала поезда и находился под присмотром проводников и помощника машиниста. Когда полицейские вошли в купе, он не оказал никакого сопротивления и безучастно разрешил себя одеть, вряд ли понимая, где он находится и что с ним произошло. Он сошел с ума еще на пути в Город. *** В купе обнаружили расчлененный труп молодой женщины с отрезанными головой, грудями, отрубленными конечностями и вспоротым животом. Как позднее установило следствие, убитая Луиза Ирма Чэмберс, двадцати пяти лет, незамужем, проживала одна в собственном доме, детей у неё не было. Убийцу, Мартина Гэхана, одинокого мужчину сорока одного года, разведенного и бездетного, немногочисленные знакомые впоследствии охарактеризовали как человека замкнутого и немного странного. Ранее Гэхан встречался с Луизой Чэмберс на протяжении почти четырех лет, но впоследствии она разорвала с ним отношения. Видимо, разрыв послужил причиной жесточайшего убийства на почве ревности и глубокой депрессии. Предварительно созвонившись с Луизой, Гэхан приехал в ее родной городок и зарезал бывшую возлюбленную прямо в ее доме. Затем он расчленил тело, отрезал голову, фрагменты засунул в дорожный чемодан, и сел в ночной поезд, намереваясь вернуться обратно. Как он собирался дальше поступить с расчлененным трупом, так и осталось невыясненным, поскольку Гэхан не смог дать показания на этот счет. В купе нашли раскрытый дорожный чемодан убийцы, на полу валялась окровавленная мужская пижама. Гэхан, находясь, вероятно, под воздействием стремительно развившегося на фоне совершенного убийства психического расстройства, ночью вытащил из чемодана останки Луизы, соединил их в виде цельного человеческого тела на нижней полки купе и совершил с ним сексуальный акт. Расследовавший инцидент инспектор полиции в качестве одного из любопытных и несомненных доказательств умопомешательства Гэхана обнаружил на столике во время осмотра смятый, перепачканный кровью листок бумаги, вырванный убийцей из блокнота. Листок был исписан различными определениями личности и характера Луизы, преимущественно связанными с ее сексуальностью и отношением Гэхана к расставанию с ней, и выраженными в основном в виде ряда прилагательных. Примечательно, что все эти слова были воспроизведены в безумной и в тоже время строгой последовательности и начинались с тех букв алфавита, которые при прочтении образовывали аббревиатуру начальных букв имени и фамилии убитой. Циничный полицейский инспектор, много повидавший за годы службы, с удивлением и некоторым удовлетворением прочитал заглавные буквы написанных слов, многократно повторявших одно и то же буквосочетание: LYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCH... На досуге инспектор иногда читал литературу различных жанров. Но несмотря на всю выработанную за годы службы холодную отстраненность при виде сцен совершенных преступлений, что ему довелось увидеть за годы службы, все-таки прошло какое-то время, прежде чем он заставил себя взять с книжной полки сборник произведений Эдгара По и Говарда Лавкрафта.