Наталья Сафронова Вита В ней действовали две силы. Одна толкала ее к людям, заставляла делиться, не жалеть себя – помогать словом и делом. Другая – спрятаться в норке, не высовываться и не пускать никого. И хотелось вдохнуть чужое тепло, сделать его своим и беречь, как Кощей свою смерть. Одной – страшно. Вике хотелось убежать, но классная руководительница не отпустила: - Я держу тебя за ножку. Вика стояла на скамейке, а учительница рядом, в первом ряду одноклассников, держала девочку за щиколотку. На общем снимке Вика выглядела смущенной, но была рада, что осталась с ребятами. Представила, как бы она страдала в одиночестве в школьном кабинете, если бы не вышла во двор фотографироваться. Тем более, что это было только начало дня, нельзя было его испортить. Вечером собирались у Ленки на дне рождения. Вика приглашена. И Валерка приглашен, Ленка постаралась для подруги. Вика сшила юбку-шотландку для этой судьбоносной встречи. Сама, своими руками. После скучной школьной формы модная юбка преобразит ее, как Золушку бальное платье от крестной феи. И Валерка, наконец, ее заметит. Вика сидела на ковре в Ленкиной комнате, юбка колоколом лежала вокруг ног. Валерка открыл дверь, заглянул, даже брови приподнял от удивления. - Ты чего здесь одна? Вика пожала плечами. - Игру придумываю, - нашлась она. - Какую еще игру? - Чтобы именинницу порадовать, - сказала Вика. – Можно стихи ей сочинить. Портрет нарисовать. Или, например, показать в шарадах наши пожелания – пусть угадывает! Вика в тот вечер была в ударе, может, юбка так подействовала, но все с удовольствием сочиняли шарады. А когда девочка взяла карандаш, за портретами выстроилась очередь. Только Валеркин почему-то не удался. - Вдохновение ушло, - сказала художница. - Бывает, - огорчился Валерка. – Ничего, нарисуешь еще. Если бы он знал, что у Вики целый альбом его портретов… А может, и знал. На уроках девочка не сводила с него глаз, чиркала карандашом в блокноте. Тогда получалось похоже, а сейчас, когда мальчик сидел напротив и смотрел на нее – из рук вон плохо. Вика смяла рисунок. Валерка сморгнул и смущенно сказал: - Ты не Вика, ты – Вита. - Почему? – удивилась девочка. - Вита в переводе с латинского – жизнь. – Валерка готовился на медицинский, знал, что говорил. - А Виктория – победа, - влезла Ленка. Но Вика уставила на мальчика глаза, впитывая слова и то, что за ними стоит. Ей показалось тогда, что за словами – много, целая жизнь. Потом Валерка по-прежнему не обращал на нее внимания, как будто ничего особенного не произошло, как будто не сказал: ты - Вита. Девочка притихла, словно ждала чего-то. Но закончился учебный год, и Валерка вместе с родителями переехал в Самару. Вика купила краски, рисовала акварелью, чтобы не забыть, какими рыжими были у Валерки волосы, какого необыкновенного цвета, в золотую крапинку, глаза, какие теплые веснушки по всему лицу. Однако рисовать красками у нее получалось не в пример хуже, чем простым карандашом. Вике стала скучно. Подумала: и не победа, и не жизнь. Глаза повлажнели от обиды. На что? Или на кого? Валерка ничего не обещал, только предложил другую форму имени. Вика убрала альбом с рисунками в стол. Потом выкину, когда-нибудь. Ездила с мамой на огород, собирала клубнику. У деда не было клубники, но Вика ждала мамин отпуск, чтобы уехать в деревню. Хотелось сесть в поезд и слушать, как стучат колеса по рельсам. Смотреть в окно и размышлять о надписи на кольце Соломона: все пройдет. - Ну-ка, сведи глаза к носу! – попросил Егор. Вика посмотрела на кончик собственного носа. - Ну, точно! Юрий Никулин! Егор потом пел «А ты опять сегодня не пришла, а я так ждал, надеялся и верил…». Девчонки восхищенно внимали, а он посматривал на Вику. Но Вика его не слушала. Сравнение с Юрием Никулиным, великим клоуном, не может быть лестным. Вот если бы она мечтала быть клоунессой, тогда, конечно. Но с другой стороны, кто такой Егор? Ей лучший на свете человек сказал: ты – Вита, значит, жизнь. Дед звал ее: - Вика, домой! Девочка бежала, ей казалось – летела. Сидела с дедом на лавочке, смотрела, как падают звезды. Не загадывала желание, оно словно жило в ней изначально. Хотелось быть рядом с людьми и оставаться при этом собой. Быть одной, но не чувствовать одиночества. Под подушкой уже три дня лежало Ленкино письмо. «Приезжал Валерка, спрашивал про тебя», - писала подруга. Вика читала и перечитывала, но не отвечала. Что тут ответишь? Прислонялась к дедову плечу, вдыхала родной запах. Понимала: счастье – вот оно, в этой минуте. Перед сном мама заставит ее выпить стакан молока, Вика не будет сопротивляться. У деда в деревне она становится покладистой, сама себе удивляется. Мама вышла с теплым платком, накинула дочери на плечи. Присела рядом. Вика покосилась на нее: мама здесь тоже другая, чем в городе. Даже мышцы у нее на лице расслабились, взгляд стал мягче, не такой колючий. Как знать, не уехала бы Вика из города, Валерка не искал бы ее, подумала девочка. Снова упала звезда, и пока она летела, Вика успела все-таки загадать желание.