Я широко зевнул и вытолкнул себя из мира снов. Мне снилось что-то хорошее, я даже не хотел просыпатся, желая растянуть удовольствие. Глаза и голова очень сильно болели, но я сел на диване, спустив ноги на пол. Снова зевнул. - Мм… Фигово… — пробормотал я и не без помощи рук встал. Обул тапки и пошёл на кухню. Там сидел отец. Я даже испугался. А потом спросил: — Как ты тут оказался? - Приехал… — ответил он, даже не обернувшись. "Хм… Так давно не видел меня и даже не посмотрел в глаза…" — подумал я и пошёл умываться. Однако! Обычно на этом месте висит зеркало, а сейчас кусочек папируса с нарисованным черепом. Я согнулся над раковиной, показав папирусу макушку, и, зачерпнув руками воду из-под крана, выплеснул её себе в лицо. Отец курил. Я понял это по тому, как запершило у меня в горле. Астма давала себ знать. Идти на кухню, особенно без ингалятора, было опасно, и я вернулся в свою спальню. Обычная прямоугольная комната. Два коричневых кресла с высокими спинками, разложенный диван из одного с креслами комплекта. Напротив дивана телевизор. Слева стол с телефоном, пустыми бутылками и обьедками. Справа дверь на балкон. У двери тумбочка, на которой стоит компьютер. Люстра из позолоченных реек, увешанных стаканоподобными плафонами. Там, где стоит телевизор, год назад умер мой дед. Я снова лёг на диван и закрыл глаза. За стеной, что другой стороной видела зелёный двор, слышался тихий ритмичный звук. Сначала медленный, а потом всё более и более ускоряющийся. Тук. Тук. Тук-тук… Туктуктуктуктук… Я часто думал о том, откуда он происходит, но ответить на этот вопрос не мог, а другим просто было неинтерестно. Отец всё курит и курит… А я уже проголодался, мне надо бы позавтракать… Закрываю глаз; открыв, вижу над собой лицо отца. - Ты же вроде не спал? - Прости… Задумался… - Понимаю. Мечты в твоём возрасте — это нормально. - Кто сказал, что я мечтал? - Ты улыбался… - Я долго спал? - Часа четыре. Я сидел и смотрел на тебя. Ты хмурился, улыбался, звал кого-то, вздрагивал… Два раза вставал с кровати и шёл куда-то с закрытыми глазами. Я не пускал тебя. - Ну и ну… Моё воображение на самом деле слишком сильное. Иногда я не могу отличить сон от реальности. Инода не хочу реальности, видя сон. - Реальность всегда лучше. - Знаю, — улыбнулся я и встал с дивана. - А у меня новая работа в этом году. Я посмотрел на отца и вопросительно хмыкнул. Он улыбнулся и вытащил из прикрытой свитером кобуры заряженный револьвер. - Можно? — Спросил я и одновременно с одобряющим кивком схватил оружие. Такой красивый. Блестящий. Мне нравится. Я переломил его и выдвинул наружу барабан с шестью одинаково блестящими патронами. "Магнум", — прочитал я. Наигравшись, я отдал ствол отцу. Тот зачехлил его и скрыл под свитером. — Водить пробовал? — спросил отец. Я кивнул. - Поехали… — улыбнулся он и медленно двинулся к двери. Когда я оделся и выбежал во двор, отец уже ждал меня в заведённом BMW. Я сел на переднее сиденье, и мы тронулись. Отец ехал долго, иногда сворачивая на просёлочные дороги, чтобы срезать путь. Он попытался заговорить со мной. - Как дела в школе? - Терпимо. В плане оценок вообще хорошо. - А что же тогда тебе не нравится? - Хммм… — протянул я и начал во всех подробностях перечислять неудовлетворяющее меня в родной школе. Разговор был хоть и бесцелен, но весел, и мы, не заметив, как пролетели расстояние и время, оказались на огромной, залитой асфальтом площадке. Асфальтовая река простиралась на километра полтора по сторонам и вперёд, к горизонту. Отец вышел и сел на моё место. Я же сел за руль. - Пробуй! — сказал он. Я завёл мотор и с раза третьего всё-таки заставил машину двигатся. Я разогнался до двадцати и перешёл на вторую скорость. Я никогда не был на такой большой площадке. Отец некоторое время следил за моими движениями, а потом расслабился и стал смотреть вперёд. Я ехал быстро. Когда пришло время поворачивать, чтобы не вьехать в лес, я сделал это так быстро, что шины зашипели, и на асфальте осталась чёрная дуга. Я поехал в другую сторону. Просто так, бесцельно гонять туда-сюда по таким просторам. Как мне это нравилось! Я бы кричал от удовольствия, но не мог, боясь опозориться перед отцом, для которого вождение было простым, повседневным делом. В салон залетели две большие бабочки, зелёная и голубая. Заметались в поисках открытого окна, через которое сюда и залетели. Одна села мне на руку, а вторая отцу на нос. Я улыбнулся. "Сейчас чихнёт", — подумал я и прибавил газу. Отец схватился за лицо, прогнав насекомое, и зашёлся в чихе. «Аааапчх… Аааапппп… Ааапп… Ааа.. ТОРМОЗИ!!!!!!!!» Кажется, я ослышался. Отец схватил меня за руки, выровнял руль. Обеими руками рванул ручник. Всё заскрипело. Завизжало. Загудело. БАМ!!!! — И я врезался головой в ветровое стекло. Тук-тук, туктуктуктуктук… Я у себя дома. А где отец? Папа!! ПА-АПА!? Ты же тут?! Папа?! Перед солнцем будто бы повесили маятник. Ходит по небу туда-сюда, а когда останавливается напротив светила, становится совсем темно. Вываливаюсь из машины. Отец уже на улице. - Придурок. Чуть не сбил медведя. - Медведя!? - Да. Смотри. — Показывает пальцем вдаль. По площадке бредёт что-то сутулое, волосатое, на двух ногах — с виду это человек. - Получи, ублюдок!! — выкрикивает отец, выхватывает пистолет и спускает курок. Громкий рассеивающийся «Буффффф…» — и непонятная фигура падает. Я мгновенно теряю сознание. Тук-тук, тук-тук, тук-туктук тук тук тук тук…… Наверное, просто в эту чёртову стену вмуровано сердце. Вот оно и стучит. Не даёт покоя. Ну, зачем оно стучит?? Странно. Если, слушая этот стук, крепко задуматься, на губах можно ощутить вкус крови. Слышу голос отца. Он всё время сидел слева от дивана. - Гонщик.. - Эх.. - И не говори.. - А что ты сделал с медведем? - Каким медведем? Парень, да ты не на шутку головой в стекло впилился! - Хм.. Ну, ты же стрелял в медведя. - Поспи лучше.. Эх.. Гонщик.. Отец встаёт и уходит. А я засыпаю. Мне снится что-то знакомое, но немного другое. То же асфальтовое поле. Отец ругает меня. Показывает на медведя. Солнце светит, его свет прерывается маятником. Выстрел. И фигура падает. Из груди валит дым. Силуэт в человеческой одежде. Силуэт, отражённый в зеркальце машины. Эта фигура — я. Я широко зевнул и вытолкнул себя из мира снов. Мне снилось что-то хорошее, я даже не хотел просыпатся, желая растянуть удовольствие. Глаза и голова очень сильно болели, но я сел на диване, спустив ноги на пол. Снова зевнул. - Мм… Фигово… — пробормотал я и не без помощи рук встал. Обул тапки и пошёл на кухню. Там сидел отец. Я даже испугался. А потом спросил: — Как ты тут оказался? - Приехал… — ответил он, даже не обернувшись. "Хм… Так давно не видел меня и даже не посмотрел в глаза…" — подумал я и пошёл умываться. - Ыыыы… — улыбнулся я зеркалу над раковиной и, зачерпнув руками воду из-под крана, выплеснул её себе в лицо. Отец доедал свой завтрак. Я вошёл в кухню и взял со сковороды кусок приготовленного им омлета. Он же тем временем скатал небольшой шарик снуза и засунул за губу. Так он, как ни странно, пытался избавиться от курения. "Неужели ради меня с моей астмой?" — улыбнулся я. Ради меня на такое ещё никто не решался. - Где мать? - Уехала куда-то… - Ты видел, как она уходила? - Нет. Я только что приехал. - А как же ты попал в квартиру? - Ключи лежали в нише под почтовым ящиком - Но она никогда их туда не кладёт… - Тогда это сделал ты. Вспомни.Не копайся… Да оставь ты их тут!! Пошли! А то опоздаем! - О боже… Ты прав. Это я их там оставил. - Я же говорю! — улыбнулся отец, и в следующую же секунду бросил мне большую связку ключей. Я не успел понять, в чём дело, и не поймал их. Ключи упали на кафельный пол и рассыпались по одному; я встал на колени и стал собирать их по всей кухне. Отец уныло таращился на меня — согнутого, пыхтящего, собирающего ключи по полу. Он всегда хотел, чтобы я отдавал больше внимания и времени спорту. Внезапно пол резко приблизился. Потом снова вернулся на положенное расстояние. - Эй! Парень, что с тобой?! - Что со мной!? - Да ты весь красный!! Вставай! - Ууууууф…. Отец вытаскивает из кармана цветной футлярчик, вынимает из него колечко, прикреплённое к палочке из пластмассы. Окунает в содержимое футляра несколько раз, подносит колечко к губам и начинает дуть. Пузырь трепещет, когда темп поступления воздуха учащается или замедляется. Я с удивлением смотрю на своего старика. Вскоре пузырь становится больше его головы. Потом ещё больше. Больше кресла, больше шкафа, больше самого папы, больше комнаты, где мы находимся. Начинает выплывать на улицу. Я оглядываюсь. Я и моя кровать, и все мои вещи, и всё прочее, и, кстати, отец мы все тоже находимся в пузыре. И вместе с ним выплываем с третьего этажа на улицу, зависаем над домами. Под ногами среди прозрачного — ритмично покачиваются кроны деревьев, наверху тремя цветами преломляется солнечный свет. М вдали необыкновенно яркий и блестящий горизонт. В тот момент, когда я уже заканчивал рассматривать красоты с такой высоты в невидимом пузыре, слева направо прямо перед нами пронеслась стая крылатых сердец. Я посмотрел им вслед и присвистнул. Отец казался безразличным ко всему, и пока я рассматривал всё и вся, он серой тенью стоял за спиной и читал то, что было написано у меня на футболке. - Тебе не нравится эта красота? - Конечно, не нравится. - А зачем тогда… - Чтобы тебе показать… - Спасибо, конечно… Знаешь, а ты почти как волшебник. Добрый. - Добрый? Дождись вечера. Тёплый ветер дует в стенку пузыря, подталкивает его к жилому району. Наступает вечер. - Сын! - Да, папа. - Видишь магазин? - Да. И правда. Большой магазин, украшенный неоновой надписью — 00-24. - Смотри… — Отец опустил немного пузырь. - Простые люди. Хлопочут. Дожидаются выходных. Мечтают о любви и семьях. Несколько работников и работниц в одинаковой голубой форме магазина сновали туда–сюда, переклеивая ценники. - Я вижу их, папа. - Ну вот.. - М? - Должен сказать по секрету,что этот город скоро разрушит неведомая сила, такая страшная по своей мощности, что даже пыли не останется от этих людей. А уцелевшие после самой страшной бомбардировки за всю историю мира начнут убивать друг друга. Мало того. Они будут питаться друг другом. Человек убьёт человека во имя насыщения! - И мы умрём? - Нет. Этот пузырь нас защитит! Мы будем спокойно созерцать кончину мира из самого центра событий — этого маленького города. - Хм. А давай раздуем огромный пузырь, в два раза больше, чем этот, и накроем им весь город, чтобы все выжили! - Так нельзя. Я спасаю тебя только потому, что ты мой сын. - Но у других тоже есть дети! - Всё равно рано или поздно, они заразятся. Зачем жить, зачем любить, если знаешь, что в недалёком будущем ближний тебя сьест? Сожрёт не подавившись, потом только добрым словом помянет вкус твоей плоти. - Ты пугаешь меня… - Смотри лучше! — Отец ткнул пальцем в две шагающие вдоль шоссе стройные фигуры разного роста. - Мать и дочь? — догадался я. - Угу. Мать будет вырывать у дочери куски мяса, чтобы прокормить себя и младшего сына. Потом она и его сожрёт. А дочь будет добровольно делить свою плоть с просящими, пока не умрёт от грязи со стольких тысяч рук, окунающихся в её исполненное боли нутро… но это завтра. А пока… Они счастливы. - И всё-таки.. Давай спасём хоть несколько… - Нет. - ???. - Ты молод, и не понимаешь, что Апокалипсис делает одолжение всему миру и тем же людям. - Апокалипсис??? Это глобально? - Боюсь, что да. Завтра все умрут. Рано или поздно умрут все, но завтра, разумеется, большинство. - Постой. А откуда ты это знаешь? - Ты правда хочешь это знать? - Да… - О’кей… Я создал этот мир. Я — Бог. А ты -мой сын, наследник великого престола, будущий владетель многих звёзд и всего космоса, хранитель жизни и защитник сущего. - Ты Бог? Не мог раньше сказать? - Нет. Ты не прошёл бы главную фазу, но теперь в тебе есть всё, что нужно для того, чтобы перенять у меня бразды правления миром. - А как же ты? - А что такое, по-твоему, Апокалипсис? - Это.. Это когда всё.. умирает.. рушится… - Да. Но это удел энергии. Такой мощной, что никакой волной не остановить и не перенаправить её. Ультимативная энергия, против которой невозможно бороться. Энергия гибели Бога. Главного обьекта во вселенной. - Папа.. Нет! - Да, сын. Но у нас ещё есть время до рассвета. - Папаааа! - Эти часы я желаю провести с тобой. - ПАПА! - Да-да. И не проси остаться. Я не могу… Пошли куда-нибудь… Тук-тук, тук-тук, тук-тук… Пфф.. Фф..Фф.. Тут тук тут тук… Открываю глаза. Я сижу в кресле в нашей квартире. Смотрю телевизор. На улице смеркается. Отец сидит рядом. Антенна плохо принимает. Изображение на экране мутное, всё шипит. Одним словом, зря включали. - Кто бы мог подумать, что у тебя такое давление… - Прости, что не сказал. - Как много изменилось с тех пор, как мы в последний раз виделись.. - Да. Давно. - Около трёх лет назад. - У нас есть ещё много времени для того, чтобы узнать друг друга поближе. Я вспоминаю сон-видение и мысленно качаю головой: — До полуночи не так долго… Отец решительно вскакивает на ноги. - А поедем-ка мы за нашей мамой на работу!! - Хм.. Ты так уверен, что она уже закончила? - Пока доедем, точно закончит. - Точно. Ты прав. Сбегаем с третьего этажа. Садимся в машину. Он заводит — я пристёгиваюсь. Едем, а по пути на мамину работу, проехав через огромный ночной город, выходим из машины на набережную, ограждённую высоким парапетом. И идём пешком. Прибрежные огни так красиво отражаются в ночной водной глади. Идём до старого деревянного дома, а там нам деревянную дверь открывает странная тёмная старуха, лицо и руки которой старательно скрывает ночь. Мы проходим внутрь, и я оказываюсь в длинном черном проходе в гостиную. Стоит странный и зловеще–уютный (спрятаться с головой под одеяло от злого призрака, что может быть уютнее?) полумрак. Кажется, в односторонне прозрачных стенах прячутся свечи. Старуха включает яркий свет в комнате, скорее похожей на кухню. Неприятно, но красиво смотреть из тьмы на свет. Отец заходит в кухню и садится на табуретку у стола. Старуха начинает орудовать чайничками и кружками. Я подхожу к отцу и дёргаю его за рукав. - Что мы сдесь делаем? Мы же ехали за мамой.. - Это твоя бабушка. Поздоровайся. - Но это не моя бабушка… - Поверь, это она. Я подхожу сзади к горбатой старухе в белом чепце, она разворачивается и протягивает руки к моему лицу. - …… А потом пытается что-то прокряхтеть. Я отпрянул и снова посмотрел на отца. Тело лежит на столе, рукав закатан, и на пол из рассеченой вены у запястья стекает кровь. Во второй руке зажат обломок блюдца. Уходя, его призрак свистом подтверждает мои опасения: «Теперь я тебя покидаю!!!» - Что ты таращишься? Я мотнул головой. Отец был цел и невредим. - Пей! — Крикнула старуха, да так, что у меня колени задрожали. Я повиновался. Отхлебнул немного зелёного чая. Проглотил. В голову ударил запоздалый терпкий аромат. Старуха улыбнулась. Я что-то пискнул и обрушился в бездну пола. - А вот и мама! — Воскликнул отец. Я поднял голову. И правда. Во тьме стояла Она. В серой, пушистой шубе, и, кажется, в джинсах. Я улыбнулся. Подбежал. Обняла. Тогда она была ещё немного выше меня. Лицо скрылось в пушистых рукавах шубы. Я, кажется, улыбался. Злая старуха била меня ножом в спину, но мне было всё равно. Я был уверен, что теперь-то точно всё будет хорошо. Старуха отрубила мне несколько пальцев заострённой сахарной ложечкой, но я тотчас же прикрепил их обратно и стал поспешно прощаться с так называемой бабушкой. Старуха почему-то отвернулась и почернела. - А почему вы не сказали, что придёте сюда? — спросила мать и улыбнулась. - Мы так долго искали тебя! — ответил отец. - Да. Но теперь всё будет хорошо!! — крикнул я, хихикнул и побежал впереди родителей домой. Я чувствовал себя совсем маленьким. Как в детстве. И правда. Со мной начали равняться гуляющие по тротуару болонки, а бездомные измученные котята — принимать за своего. * * * - А теперь, сын, пришла пора сделать выбор. -Сначала я услышал этот голос. Голос отца. Потом понял, что нахожусь в космосе. И очень-очень далёком. Пятна планет и вовсе не были мне видны, а звёзды казались наоборот — намного больше. Отца не было видно — наверное, он наконец-то принял истинное обличие. Тело бога и было космосом, в котором я находился. Три звезды приблизились. - Я не хочу, чтобы ты помнил что случится сегодня. Выбери ту причину, по которой ты не сможешь запомнить происшедшее. - Что именно происшедшее? Что ты собрался сделать? - Ты узнаешь и увидишь. А теперь выбирай. — Я положил руку на одну из звёзд. Я отодвинул от лица свёрнутую из газеты самокрутку, зеленый, дурманящий дым стелился низко. Я чихнул, потянулся. Это было в первый раз когда я попробовал наркотик. Я положил руку на вторую звезду. Сильный удар в грудь. Ещё. Ещё. - Не мешайте мне спать!! Что? Где я!? Где мой сон?! - Доктор! Парень пришёл в себя. Как ни странно, он хоть и был в эпицентре взрыва, он выжил. Чего нельзя сказать о тысячах находящихся намного дальше. - Осталась одна. Мы шли втроём. Два больших и один маленький –силуэты. Маленький шёл посередине. Большие — брали его под руки и переносили над лужами. Я заливался от смеха. Мне было хорошо, и немного, как в сказке. А когда мы пришли домой, я в первый раз попробовал жвачку. - Выбрал?- Услышал я усталый голос отца. - Бред какой-то… — сказал я, и подумал: "Пора с этим кончать…" Я ткнул пальцем наобум, и приготовился. А потом произошло что-то… То, чего я и сейчас не помню, да и не смогу вспомнить, потому что мой отец был Богом, а теперь Бог — я. Боги начинаються со вселенского взрыва. Находясь в глубокой психической коме, создают свой мир, и просыпаются в нём в обычнейшем облике. Для того, чтобы творить и прогрессировать. Прошло много лет, но я никогда не забывал отца. Он всегда был со мной, хотя и по другую сторону экрана. А когда у меня родится сын, отец обязательно улыбнётся… **.10.03.