Яков Есепкин Палимпсесты Из Кафки Пятый фрагмент Веи мертвых царевен легки, Шелку смерти подобны, блистают Звезд чертоги, со них ангелки К нам летят и мучительно тают. И еще феи тьмы разлиют Червотечный холодный диамент, И восковницы столы увьют, А в альбомах сордится путрамент. И, Господе, тогда сквозь ночной Лунный огнь, чрез вишневую мрачность Мы прельем бальзамин ледяной – Яд цветов, коим суща призрачность. Восьмой фрагмент Кровоцвет лишь невинный сорвет, Мы ль иные букетники деем, В наднебесности млечной плывет Ночь-царица, о ней ли и рдеем. Красный мертвенный блеск холодит Золотыя скульптурницы ада, И Геката из тьмы восследит, Как бледны гости нощного сада. Где и юны, смущенье тая, Променад совершают бесстрашно, И под фижмами их лядвия Носят царства истемное брашно. Семнадцатый фрагмент И куда от юродных бежать, С ангелками ли ныне алеять, Будем небеси черные жать И порфирные вишни лелеять. Прегляди, сколь еще и темны Аониды в незвездности аур, Как томительны вещие сны Царской оперы, павшей во траур. И пиры к небесам востекут, И начнут хоры мглою точиться, Где по хвое нас присно влекут, Где и суе безсмертью учиться. Двадцать восьмой фрагмент Сильфы Трира достигнут равнин Моравийских, забытая местность Господь-Богом и стоит лепнин Райских неб, кои чтят бессловесность. И легко ли одесно платить За судьбу, исполать мертвым осам, Нас хотели в огне воплотить – Не достало свечей камнетесам. Совершая ночной променад, Юны царств и во чаде узреют, Как тлеют меж пустых колоннад Звезды смерти и ангелы реют. Тридцать шестой фрагмент Антикварные яства горчат, Отемнились фалернские вина, Яко нас Иды вновь соличат, Позовем к нощным блядям раввина. Туне ль емины с кровью несли О фарфоровой слоте гияды Спящим агнцам, вседивно их чли, Во бочонках лелеяли яды. Но смотри, чтицы каддишей злы, Принцы крови успенные ницы, И эфирность лиют на столы Золотыя от слез меловницы. Фарфорницы и хрусталь Восьмой фрагмент Малахитовых чаш волшебство Меж фарфорниц готических тает, Бледных фей и гадалок родство Ночь-царица огнем сочетает. Изливается горний хрусталь, Блещут матовой негой топазы, И лафитники чает Грааль, И под золотом севрские вазы. Славен дивами камерный бал, Со звездами горят цикламены, И альковников пламень всеал, И о воске уста Мельпомены. Одиннадцатый фрагмент Воск хрустальный менады сольют В кубки, чудно свитые канвами, Тще ли бледные феи пеют, Млечность лядвий темня кружевами. Ах, мы сами еще не хотим, Уходить из пиров сех высоких, Одниц белые рамена чтим И взыскуем царевн милооких. Всякий смертник одесно ль живой, Что Снегурочки тают на хорах И биется хрусталь роковой О мерцающих ломких фарфорах. Девятнадцатый фрагмент Ах, взвивайся, арома пиров, Новогодних ли, святочных бдений, Упиемся золотой шаров, Станет гоям вина и хождений. И в Магнесии ль снег золотой Наметать будет нощно сувои, Мы всечаем лишь мглы превитой, Благодержной таинственной хвои. И царевн лона эльфов манят, И чаруют их течные шелки, И по кругу русалок гонят О Звезде картонажные волки.