Яков Есепкин Сангины мертвых царевен XVI Ночь юдоли темней и темней, Исполать этим хлебам порфирным, Где и звезды, ваянья теней Мы следим над фасадом эфирным. В пировые сие ли войти Нам позволят еще юродные, По челам иудицы вести Станут цветь и каймы ледяные. Так и будем немолчно стоять, Юды хлебы нарежут мечами, И Господе велит нас приять Ангелкам с ледяными свечами. XVII Шелк сугатный оденет столы, Млечным золотом вспыхнут лепнины, Се каждение воска и мглы, Се успенных царевн именины. Будут ангели плакать по всем Пировым неботечным фарфорам, Ночи требник мы тихо внесем, Станет неба тянущимся к хорам. И Господе тогда лишь узрит, Как под миррою мы восстенаем, Как в истемный ночной лазурит Бледный шелк и персты окунаем. XVIII Млечность выбиет ночь цветников, Апронахи порфирные снимем, Для царевен ли воск и альков, Мы ль иное урочество имем. Льет Селена огонь золотой, Пусть еще пирования длятся, Нет этерии аще святой – И одесно ж купцы веселятся. Паче скорби веселие их И преспелые вишни, и хлебы, Зри, юдоль, как отроков благих Не пускают в цветочные небы. XIX По лепнине венечной бегут Молодые подпалые волки, Небеса ль нас еще берегут, Мглой чиня роз меловых иголки. Чермный тюль зеркала увиет, Ночь нежна к алавастровой чаше, Мы тогда из цветочных виньет Соточимся, порфирность лияше. И начнут фарисеи вести Ядом ночи канвы на еминах, Где влекли нас в тлеенной желти – Отраженных во млечных карминах. XX С мышьяком ли эклеры гиад, Ничего, соведем червотечность Вишен их и поидем во сад, Чтоб оплакать холодную млечность. Будет время еще пировать, Яко цветью точатся лепнины, Чад в июле нельзя убивать, Наши, наши сейчас именины. Всемолчат феи ночи, шелка Царств Парфянских круг хлебов свивают, И сквозь цветь, со лепнин холодка На чела наши воск изливают.