Крепчает осенью желанье удавиться, Про теплый летний позабыв "Агдам". И мечет желтых дней императрица Петлю на шеи мужиков и дам... :)

Едва бы смог собраться с мыслями, Души своей не теребя, Как много не было б написано, Когда бы не было тебя. Когда б не ведал, что нас двое, На протяжении тех лет Навряд ли был бы я раздвоен В ведении с собой бесед. Навряд ли б думал, что напрасно Игры оттягивать финал, Что промедление опасно, Навряд ли б я всё это знал. Навряд ли б был самим собою, Когда б, к спокойствию стремясь, Не захотел порвать с тобою, Увы, затянутую связь, Когда б дрожащею рукою Не рвал натянутую нить. И вот, поврозь оставшись, двое Лишь для себя стремятся жить. Но мир загадочно устроен, Ничуть о прошлом не скорбя... Да, я бы был сейчас спокоен, Когда бы не было тебя.

"От чего так неспокойно стало?", - спросишь Ты меня, я в том, поверь, не виноват. Это осень на дворе, всего лишь осень Одевает свой изменчивый наряд. "От чего, вдруг, мысли стаей вдаль уносит, Развевая, будто дым, прожженный вздор?", - Это осень на дворе, всего лишь осень Раздувает свой пылающий костер. "От чего внезапно захотелось сбросить С плеч, что было: ворох встреч, побед, утрат?", - Это осень на дворе, всего лишь осень Начинает свой поспешный звездопад. "От чего и кто туман в глаза наносит, Сыпля каплями печали ни о чем?", - Это осень на дворе, всего лишь осень Утверждает свой приход, пролив дождем. И так просто это со счетов не сбросить, Капли сердцу отбивают невпопад: Это осень на дворе, всего лишь осень, Просто осень, дождь, сентябрь, листопад.

Я гоняю листья по асфальту - Беззаботный легкий ветерок, Собираю песни Корсики и Мальты, И глухих проселочных дорог. Никогда напрасно не скучаю, Никогда на месте не стою, Всем, кого в дороге трудной повстречаю, Тем простую песенку пою. Пусть решает сложные вопросы Ветер преждевременных морщин, Я брожу по свету, расплетая косы, Увлекая женщин и мужчин. Никогда заплаты не латаю, Никому препятствий не чиню, Если что нашел, уже не потеряю, В памяти навечно сохраню. И пускай порой меня ругают, В сердце я обиды не таю, Если другу надо, в клочья растерзаю Душу непутевую мою. Я гоняю листья по асфальту - Беззаботный легкий ветерок, Собираю песни Корсики и Мальты И глухих проселочных дорог.

Потянуло дождем и озоном, Всё что хочешь из двух выбирай. По ударившим в зелень газонам Бродит босый и влюбчивый май. На больших и на малых дорогах, В городах и забытой глуши Впереди по законам от Бога Праздник солнца, тепла и души. Ведь, окутано шелком и фетром, В параллельном и этом мирах Впереди еще целое лето В брызгах, травах, песке и кострах. И потянутся вдаль от порога Вереницы людей и машин. Не смотри же такой недотрогой, Улыбнись, удивляться спеши. А не то подрумяненной коркой Рухнет за гору солнца фонарь, И на утро с тяжелым ведерком Выйдет в поле усталый сентябрь. И потянет дождем и озоном, И нагонит нелетную хмарь, А пока по зеленым газонам Бродит босый и влюбчивый май.

Мы с ним наступали вдвоем от Берлина До этих отмеченных Богом высот. Он знал мою дочку, а я его сына, Он любит пить кофе, а я только сок. Знакомы со школы, война нас сдружила, Доверив один на двоих пулемет. Твердил он - второй: "Не в оружии сила!" Я - первый, и мне это всё невдомек. И вот мы опять замурованы в доте, Кто не испытал, тот меня не поймет, Я к этому, правда, привык, как к работе, И снова плюется свинцом пулемет. И люди ложатся под пальцем на спуске, И снова волну накрывает волна. Не то, чтобы мы ненавидели русских, Приказ есть приказ, а война есть война. Они залегли, значит есть передышка, Агония эта сверлит изнутри. И тут я увидел, как бьется мальчишка, И хочет к нему подобраться старик. Вот он подобрался и вскинул на плечи, Мой палец привычно нащупал курок, Чуть-чуть подождал, надавил и... осечка! И новую ленту заправил второй. Я снова поймал его спину в прицеле, И палец уверен, нет, он не дрожит, Представил картину простреленной цели... И крикнул им вслед: "Дед!

Простота моей жизни - за летом всё та же зима, Да, и лето собою от части напомнило что-то. Не за лесом луга, но стоят за домами дома, Отрицанием зла на добро установлена квота. День - флегматик-шутник, а, увы не сангвиник-буян, Есть в успехах изъян - чтож, не новая это забота. Вечер мне пустотою неспешно наполнит стакан, Ну, а утро куда-то опять позовет для чего-то. Счетом "раз" календарь отделяет от завтра вчера, Календарный листок лег рубашкой, как карта в колоду, Я бы мог предсказать, что за ним - ни к чему шулера, Гуща кофе расцветит прозрачную светлую воду. Я под ним прочитаю - "за летом всё таже зима, Да, и летом опять просквозит всё знакомое что-то..." Простота моей жизни воистину сводит с ума, Но и сложностей мне, как ни странно, не очень охота.

Пришла весна, а на душе паскудно, И авитаминоз здесь ни при чем. Извольте подставлять под Совесть судно, Она недавно встретилась с врачем. А доктор был хирург, а не аптекарь И полетели в сторону куси. Усердный врач, безкомпромиссный лекарь, Боялся, что подохну от тоски. Отрезать что-то разве ж это трудно? Лишь подошло бы, что в замену дать, Пришить, приклеить, прилепить и чудно, Но доктор был любитель помечтать. Он шил, как резал, дерзко без наркоза, На стоны губ не отвлекая глаз, А Совесть в простыни роняла слезы, Как будто знала, что в последний раз. И вот не впору новые протезы. А может лучше так? Таперь лежи... Но доктор видно лишнего отрезал, И видно зацепил за край Души. Подумаешь царапнул еле-еле, Пройдет, да было бы о чем переживать, А та уселась у подружкиной пастели И отчего-то вдруг не хочет заживать. Скулит под завывание метели: "Поверила обманчивым речам! Да как же так? Да что ж ты в самом деле? Зачем ты глупая таскалась по врачам?" А та молчит.

Осенняя хандра дрожащею рукой, Не помня про покой, мне проникает в душу. И летний парк укрыт осеннею листвой, И я спешу его дыхание послушать. Как много было здесь потеряно надежд И найдено того, что сердце позабыло. Осенняя Земля, среди твоих одежд Мне эта всех милей, ты в ней меня родила. Срывается листва стараньями ветров И снова рвется вверх, взлетая до макушек. В ней слышатся шаги усталых стариков, И шумной детворы метания по лужам. И кто-то вновь отнял покой у птичьих стай, Уныло голося они прощаясь кружат, В их шумной чехарде кружится "Улетай К Рождественской жаре от снега и от стужи!" Мы много и сейчас теряем с горяча, Чтож, лучше нет врача, замри же и послушай: Осенние дожди отрывисто стучат Под струнный перебор дней пальцев непослушных.

Отвыло, отшумело, отлегло... И бой был неожиданно коротким, И стало попривычному тепло От теплой каши и холодной водки. На улице по-прежнему мело, И ветер, терпеливо налетая, Отбеливал смоленское село От гари, копоть в поле выметая. Закончился кровавый беспредел, И люди отходили понемножку. И кто-то потихонечку запел, Руками жадно тиская гармошку. Сопела в пропотевшем блиндаже, Усердно покрасневшая "буржуйка". Привычный незатейливый сюжет, Из гильзы вверх тянулась дыма струйка. И сердцу так легко, не тяжело. И вдруг, сорвав все шутки, споры, толки, Сквозь стену будто бы через стекло Рассыпало железные иголки... И тут же отшумело... отлегло... Лишь только взвилась вверх воронья стая. "Как стало неожиданно светло!", - Сквозь кровь хрипел парнишка умирая.

Ты вышел собой, с серебром в крепкой холке, И ты был в чести у друзей и подруг. С чего б это вдруг в одинокие волки, Подальше от стаи в старну белых вьюг? И вьюга кружила, твой след заметая, И долго, взывая к седым старикам, Горланила вслед удивленная стая, Что в стае не место таким чудакам! А может ты что-то узнал, что без толку Твердить голытьбе и хмельным вожакам? И внемлет луна одинокому волку, А к солнцу срываясь летит птичий гам. Ты просто ушел, и кому б огорчиться, Неужто тому, кто зарядит ружье? Но, если б ты слышал, как пела волчица На ветер короткое имя твое! Впуская под кожу мороза иголки, От света, тепла и от ласковых рук, Уходят в пургу одинокие волки, А жизнь первогодков выводит на круг!

Как-то очень давно, говорят старики, Осень Май провожала с причала реки. Навсегда уплывая в неведомый край, Он ее целовал, говорил ей: "Прощай. Время раны залечит, боль сердца пройдет. Ты меня позабудешь уже через год". Но она не забыла его и с тех пор Молча бродит по свету от моря до гор. И печаль на душе ее столь велика, Что подходит к воде, остывает река. Если дерева листьев коснется рукой, Пожелтеют они от печали такой. А цветы на лугу, где ночует она, Облетят и завянут от этого сна. Если город большой иль село на пути, Осень в них непременно захочет войти. Долго будет бродить по аллеям, мостам И надежду хранить повстречать его там. Если вдруг в октябре облака разогнав Солнце выстрелит, с неба на землю упав. Если снова наступит любви торжество, Знай, то осень в толпе увидала его. Поспешила догнать, закричала: "Постой!" Нет, он скрылся из глаз, дождь пошел проливной. Зонтик желтый раскрыв, сквозь листвы хоровод Осень снова по свету неспешно идет.