Утлая лодочка, маленький остров – Где это чувство, что чувствую остро… Где это слово, что слышно сквозь годы, Где этот отблеск возможной свободы… Утлая лодочка снова кренится – На вираже наклоняется птица… Слово сложить, но не выронить слова – В горле останется скомканным комом. Лодочка-лодочка, уточка-птица - Мне бы воды из реки той напиться… Или напиться чего-то другого - Но все равно не проронится слово. Серая уточка – слову подруга – Выведи слово из этого круга. Пусть мне покажется: за поворотом Звуки и шорохи выразил кто-то. Серая уточка, утлая лодка… Осени день из присутствия соткан… Взмыть над бездонною гладью стремится Утлая лодочка – серая птица.

Как мало, о Бог мой, я верю В Твой промысел в жизни моей, Хоть вечно распахнуты двери До всех мной желанных стезей, И только хорошие люди Встречаются мне на пути… Могу ли я верить, что будет И дальше мне так же везти? Все чаще счастливые встречи, Все глубже душевная связь, Все бережней руки и речи, Которым я вновь отдалась… И кажется: близится плата За все, что мне было дано – Как если б была виновата, Что так не страдала давно.

Мне нравятся снежинки На шторах в Новый год И белые пружинки, Крепящие блокнот, И детские качели На крученых шнурах, И в прошлом две недели, Прожитые в горах, Вельветовое платье, Черничные кусты, Забытые объятья И, может, даже ты. И эти эпизоды, Которым счета нет, Идут сквозь дни и годы И излучают свет. Но призрачны их сети И тусклы их огни, И верят только дети, Что правда есть они… Они всего лишь память, О времени былом, Когда весь мир был занят Неведомым теплом - Когда я на подушке Лежала не дыша, И в тряпочной игрушке Мне виделась душа. Но если над всем этим Задуматься всерьез, Останется ль на свете Очарованье грез? И что нам от скитаний, От поисков пути – От тех воспоминаний Нам некуда идти. И стоит ли стараться, Раз, все едино, мы Обречены метаться Меж памятной нам тьмы: От гроздей темно-синих К заснеженным ветвям, От обжитой пустыни К потерянным друзьям. Я смерти избегаю За тем лишь, чтобы вновь, По кругу пробегая, Вдруг вспомнить про любовь, Поплакать над чернико

Осень земная! Веселая, яркая осень! Как я молилась тебе и высоким твоим небесам! Я не могла на плоды твои налюбоваться, Нравилось мне их касаться, их пробовать вкус, В сочную мякоть с улыбкой зубами впиваться. Мне и сегодня как будто бы радостно видеть Крупную свеклу на рубленном крепком столе, Ведра брусники и рыжиков влажные кипы, Северных яблок слепящие чудо-шары В сладком дурмане осенней листвы огнеликой. Весело. Весело ос отгонять от лица, Яблоко грызть и ловить каждый звук еле слышный. Все еще весело, но было видено мной: Для появленья плода – темной вишины или слепящей рябины Мир совершает столетия труд неземной. Я поняла это и не жалею об этом, Но потеряла я легкость, присущую всем чудесам, И в пожелтевшей траве, и в картошке, забытой меж грядок, В ягодах клюквы на мшистых болотных холмах… Будто уже не осталось на свете загадок.

Если бы я была рыбой – холодной и склизкой, Я опускалась б на дно, где подводные травы, Там находила б себе я укромное место, И замирала б на брюхе я в иле под камнем. Если бы я была рыбой – холодной и склизкой… Если б я зверем была – одиноким и старым, Я уходила бы в чащу безмолвного леса, Там находила бы самую темную нору, В ней бы лежала и слушала вьюги метанья. Если б я зверем была – одиноким и старым… Если была бы я серою птицей болотной, Я забиралась бы в заросли сонной осоки, Целые дни я тоскливо вздыхала бы выпью, И всем казалось бы: это рыдает ребенок… Если бы я была птицею, рыбою, зверем… Если бы я была зверем!.. но я – человек…

Я шуршала листвою у старого пня, Волк косматый устало глядел на меня. Листья желтые с звуком, похожим на свист, Мотыльками осенними падали вниз. Я спросила у волка: «Откуда ты здесь?» Он сказал, мол, неважно, пришел вот и есть. Но я знала: он родом из призрачных мест, Где в тумане стоит умирающий лес. И в глазах его виделась мне глубина, И светилась серебряной мутью она. Я шуршала листвою у старого пня, Кто-то в волчьем обличье глядел на меня.

Мне надоело умирать и воскресать. мне надоело. Я не боюсь, да и вообще не привыкать.

1 Цветочные клумбы завяли, И скоро придут холода, Мы видеться будем едва ли, Ну, разве что так, иногда. И сучья деревьев безлистных В саду за высокой стеной Напомнят о рощах тенистых, Где мы пропадали с тобой. И падали вечные тени На вечный не менее свет, И в мире, старинном, как время, Нам было по девять лишь лет. 2001г. 2 Цветочные клумбы завяли И скоро уже холода, И годы нас с миром сравняли, Как будто мы были всегда. И с каждою каплей небесной, И с каждым осенним листом Мы ближе к путям неизвестным, К тому, что бывает потом. Мы взяли от мира так много – Все то, что он в силах был дать. И там, у другого порога, Нам будет, о чем вспоминать. И вовсе меня не смущает, Что нет нам дороги назад, Но память опять возвращает В то лето, в тенистый тот сад, Где падали вечные тени На вечный не менее свет, И в мире, старинном, как время, Нам было по девять лишь лет. 2001г.

Воссоздавая интерьер Давно забытого жилища, Среди привычных раньше мер Несоответствия отыщешь. Как велика моя кровать, Как высоки окна растворы, Как утром тянет открывать От солнца выцветшие шроты. А за окном родится звук Вдали проехавшей машины, И взгляд приковывает круг В пыли валяющейся шины. И все, что создал человек, Стоит и дышит, как живое, Куста какого-то побег Воображение утроит. Здесь розы белые цветы И маков огненные чаши Напоминают, как просты, Как коротки печали наши. Сейчас бесценное, потом Теряет ценность совершенно. Покинув этот старый дом, О нем забуду постепенно. Сегодня, открывала дверь В пустого дома помещенье, И показалось: я теперь - Совсем другое воплощение. 27 октября 2003 г.

Я больна этим миром. Среди белого дня Я у Бога просила: Излечи ты меня. Мне старухи седые Ворчали вослед: «Что с вас взять, молодые, Страха божьего нет». Вечер синей коровой Спустился в луга, Пряча в дымке лиловой Золотые рога. И сказала я старым: «Смотрите сюда – Это Он расставляет Свои невода». Этим миром, Бог видит, Я смертельно больна И хочу его выпить До самого дна.

Пленка запуталась в кусте боярышника, А мне показалось – это верблюд. Стоит и смотрит глазами верблюжьими, И думает: «Девочка, кто ты, Что ты делаешь тут?» Так и я запуталась в мире, И облик человечий приняла… А место мое, должно быть, в седом эфире: Я – бесформенного света стрела. 16 мая 2002 г.

Мало ли что там было… В сумерках взгляды тонут. Чистой водою смыло Прежнее в синий омут. Ах, как печально листья Падают мне под ноги! Благословляю лисьи В дебрях лесных дороги. Благословляю каждый Крик перелетной птицы, Благословляю даже То, что за ним лишь мнится. Тонкою ниткой шито Кружево каждой ветки. Сердце мое забыто В лиственной этой сетке. Сердце мое устало, Сердце мое уснуло, Все, что не нужным стало, Ветром осенним сдуло.

В воскресное утро ловите обманчивый свет, Невиданный ранее, в утро субботы и вторника, Сегодня он будет на кухне одной из планет, На кафельных срезах и на белизне подоконника. Его появленье пробудит желание петь, Такое, что мир от него погрузится в молчание; И только синицы за стеклами будут звенеть, И время застынет в смиренном и вечном отчаяньи. В воскресное утро сбегите из плена судьбы, И сети несбывшихся снов потрудитесь оставить. Что сделать, чтоб утром на кухне заметили вы, Что день воскресенья светлее, чем можно представить. 26 октября 2003г.

 Соскучившись по тишине, По сумраку и по подаркам, Я снег в запотевшем окне Приветствую осенью яркой. Пусть на подоконнике спят Все яблоки нашего сада, Пусть в парке березы горят – Мне большего снова не надо. Пусть будет одна тишина, Пусть люди меня позабудут. Я буду сидеть у окна, Я думать и плакать не буду. Ах, если б себя позабыть, И снова вернуться в начало… Я б вовсе не стала любить, Я б думать и плакать не стала. Наверно, была б весела, Была бы заметна и ярка. И я бы подарки брала, И я б не стыдилась подарков.

 Кондитеры в белой одежде, Кофейник с резною чеканкой, Варенье в надписанной банке – Я все это видела прежде. Кондитеры чудно танцуют И бьют каблуками по полу, Играют для них баркаролу, И их живописцы рисуют. Что может быть более странным, Чем кексы в фарфоровой чаше… Бессмысленны подвиги наши, Желанья неясно-туманны. Кондитерам в увеселенье, Чтоб гладко их кожа лоснилась, Мне что-то несладкое снилось – Соленое, вроде, печенье. А белые тряпки шуршали, И сахар, кристаллы роняя, Звучал, ничего не меняя… Но звуки его не мешали. Кондитеры в белых одеждах Коверкали сахара звуки, Глядели на гладкие руки, Как будто не видели прежде. 10 февраля 2007 года