Взяла свой реквизит, гримерную, подмостки. Ты сочиняешь сказки каждый день с нуля, Скомкала, бросила мои тетрадные обноски, Оставив сладковатый запах миндаля. Теперь другим, свои рассказываешь байки, Теперь другим ты можешь головы кружить Я туже душу затяну на контргайки, Чтоб было трудно на чернилах ворожить. Один рывок, взмах рук, финальная черта... Ах, черный квадрат, ах, белый коридор... Но Боже, где же ты, моя бесстыжая звезда? Увы! Тупик, колючка под напрягом и забор. А может, взять и написать другой сценарий? Да посильней намылить ключевой сюжет… Свои стихи и песни собирать в гербарий, Слова и фразы, спрятать в лацканах манжет. А впрочем, я судьбы картину не нарушу, Ну может..., чтоб быстрее все пришло к концу, Я расстегнусь и под картечь подставлю душу, Уж лучше так, чем безупречное: "Люблю".

Как не хватает доброты, и ожидания, разлуки, Как не хватает ласки, нежной женственной руки, Которая согласна, просто так, отдать свои грехи, С одним условием, взять вашу душу на поруки. Возьмите все себе, луну, комету, небеса... Они свидетели всех наших взлетов и падений Оставьте хоть немного мнимой веры в чудеса, И подарите путь назад, для отступлений и гонений. Останется на память, белый плед и мятая кровать, Бокал вина, слова любви у жаркого камина… Горящие в огне стихи..., приятно сознавать, Что это не конец, еще сработает замедленная мина. Из памяти черпать, былой любви не тронутый запас... И вспоминать, тот запах трав от нежной, женской кожи Пусть наши дети, в чем-то, так похожие на нас, Останутся хоть в чем-то современном, не похожи.

Город растерявший черты. И вокзал, припухший со сна. Из бокала наши мечты, Выпивает грусть у окна. И перрон, уставший от ног И гудок – прощальный набат. Поезд увозил на восток, Без альтернативы назад. Опустила кудри сирень. Ночи превратились в сову И упала памятью тень, Закрывая то, чем живу. Осень с кленов кидает кресты И дожди идут по утрам. И наводит время мосты, Для того чтоб встретиться нам.

Ты грустишь, что опять дожди И, что волком хочется выть... Мне твердят: "Есть надежда, жди", Но мне хочется просто жить. У тебя зима и мороз жжет грудь, Но весна придет, это уж, как пить, А меня судьба продолжает гнуть... Ах, как хочется просто жить. У тебя сейчас солнечный настрой, И в окно летит золотая нить... Не сломаюсь я, не уйду в запой... Если хочется... надо ЖИТЬ.

Я танцую с небесами... Облака цежу сквозь сито. Солнце с синими глазами, Пусть увидит. Все умыто. И любуясь чистотою..., Я здороваюсь с ветрами Над - Москвою над - рекою Клен надулся парусами. Площадям, так неуютно, Даже щеки заблестели. Лишь красуются валютно- -одинокие панели. Облака пущу на волю... Я, как прежде, нынче молод. Ах, как хочется с тобою Долго жить, любимый город. Но, такое не возможно, Твой удел преображаться. Разреши..., ну, если можно, Не прощаясь возвращаться. Я рассвет раскрашу краской, Разноцветными мазками, Чистый город будет сказкой, Солнцу с синими глазами.

Кто был там, тот меня поймет. Я баркас повернул к берегам, Где как танк ко мне карта прет К мироточащим образам. На разорванных парусах Мой баркас с пробитой кормой. Я играю с судьбой на пасах, Заспиртую заупокой. С перебитым веслом гребу По крапленой воде на пролом. Я рискую себе на беду И, раздевшись, пою псалом. Рвется рыбой в руках штурвал, Рифы рядом: сейчас напорюсь. Шкипер рухнул – убит наповал, Я потом за него помолюсь. Я беру на подборе Борей. Мы похожи – почти что родня. Не хватает вина друзей – В разносолах одна кутья. Я ему говорю: «Ай лав ю.» Он со мною играет, шельмуя, Что б не слышать его, я пою На мотив Bonny М аллилуйя. И не Бог, и не черт не возьмет - Я баркас поверну к образам И пойду к вам и к тем кто ждет К мироточащим берегам.

Проходит лето, осень дышит в спину. Я, в неоплаченном перед тобой, долгу. Ну, хочешь, подарю тебе рябину, Или сибирскую, пахучую тайгу!? Иду к тебе, переходя границы, Беру аккорды, чтоб бурлила кровь. Ну, хочешь, украду тебе зарницу, Или красивую, заморскую любовь!? Я буду Богу за тебя молиться, Цепной собакой защищать от бед. Ну, хочешь, заманю к тебе жар птицу, Или кита поймаю на обед!? Достану солнце, прямо с пылу – с жару Звезду поймаю влет и захвачу Ну, хочешь, забери мою гитару Вот, честно, все отдам, я не шучу.

Мой круг надежен – я не виноват! В нем защищен, как от убийц покойник Мне безразличен черный квадрат - Тем более, Бермудский треугольник. От пирамид, я тоже не тащусь Мой верный круг - намного симметричней Я в нем дружу, влюбляюсь и молюсь. Я в нем живей и как-то энергичней! Далекий космос - он из черных дыр, Вот, это мне немного ближе… Мне не понятен параллельный мир, Хотя мне кажется, что он чуть–чуть пониже. Мне нравятся кресты и купола… Иглой стерильной, от зажженной свечки Как шевельнусь - звонят колокола, Зовут друзей погреться в круг - у печки. И я впускаю в круг друзей своих. Ночь пролетит, и будут все в ударе, Здесь нет халдеев, взяток, чаевых, Здесь уважают – девочку на шаре!

Я не сжигал пророков на костре И не участвовал, когда Христа распяли Я с Магомедом не сидел в одном шатре И даже с Шивой мы на пару не плясали. За что густая кровь бодяжит сны, Березы Русские, могилы и погосты? Не даст нам запад увернуться от войны. Есть тамада, а значит, будут «тосты»! А грешная душа то плачет, то болит.

Мы за честь казаков выбирали, А разбойников от нужды. Одной левой коней держали Растрензелянных без узды. Зашивали как тряпку тело Между пахотой и стрельбой Нам казалось, за нужное дело Уходили мальчишки в бой. Тридцать третий портвейн глотали И шутили: «Лишь столб не пьет!» И не думали, не гадали, Какой бисер судьба нам шьет. Зашивали как тряпку тело Между пахотой и стрельбой И просили тайком, не смело: «Душу, Господи, упокой!» Мы с тобой столько раз мечтали: «Хорошо бы пожить в раю». Но награды с кожей срывали, Слыша крик: «Я подбит – горю!» Зашивали как тряпку тело Между пахотой и стрельбой, Но в зобу у мотора хрипело: «Я сыграл! Мне пора домой!» Мы с тобой столько раз помирали Понарошку и наяву. Спирт мужскою слезой разбавляли За забытую богом страну. Зашивали как тряпку тело Между пахотой и стрельбой И надежда под сердцем тлела: «Может быть он еще живой?»