Дочка тычет испачканным пальцем В дом оранжевый, в сад у окна. И смешным, перепуганным зайцем Кошка рыжая видится нам. И потешное солнце лучами Ходит по разноцветным цветам. У забора отважно причалил Шар воздушный - на четверть листа. Великан - папа высь подпирает, И лохматая мама в очках, Дочка ростом её догоняет, И лежат облака на плечах. Мирно дремлют шедевры на полках, Синий слон в карауле стоит, С ним лошадка с линялою холкой, Вечный доктор зверей Айболит Улыбается мудро. И мама Пыль стирая, рисунки найдёт... Вдруг заметит, что час простояла И счастливые слёзы смахнёт.

"Врут карты, врут. Не верь им." Зверем Крадётся ночь. Пиковой масти веер - Всё состоится вточь. Жгут заполошные мысли. Жгут боли сердце сжал. Бисером лоб усеян. Взбух словно на дрожжах Страх... И поперхнувшись высью, Чувства уделом плах Станут. И сущность лисью Выкажет вертопрах.

Влачу перебитые крылья По злобному бездорожью. Сучу ногами в пыли я. И боль подступает дрожью. Немеют, разодраны в клочья, Сдают, похоже, нервишки. Приди, убедись воочию. Я сброшу души задвижки, Впущу...

... Разве? Не уверена... Развей Смог сомнений И туман тоски. Плоский мир Наполни поскорей Радостью объёма, - И близки Станем мы друг другу. И другим Народится непоседа-день. Не "сухарь" будильник - Птичья звень Нас разбудит. Впрочем, воскресит.

Кроме кромешной тьмы Кроны деревьев. Мы Коронованы ими. Крошево мыслей. Зги Не видать. На изги- Бе судьбы розги Расписались. Спи на спи- Не мирозданья. Сни Мира созданье. Спицей Синица в руках оказалась. Эка жалость. Эхо в голос вжалось. Выпустив жало, злость Разит насквозь. Милости просим - Про запас. Осень, Приюти нас...

Краснодеревщик постарался. Густо Покрыл испанским лаком тонкий стан, И локон, завитой искусно, Изгиб призывный ручек, и перста Испуганного ангелочка, Что подбоченясь примостился там, И тонких ножек стойкость. Томик Пруста Уместно позабытый на шелках Изысканного гарнитура, Времён возведших в кодекс этикет. И раритет Взирает хмуро На праздный люд, Музейный хлам И белый свет. МАРСЕЛЬ ПРУСТ (1871-1922)- французкий писатель. Пруст финансировал гомосексуальный публичный дом, в котором была размещена доставшаяся ему по наследству от родителей мебель. Из книги Пола Рассела.

Из-за плеч растревоженной птицей Рвётся плащ. И вздымая бока Конь в надрыве несёт колесницу И, не скинув едва ездока, Мчится. Комья земли отлетают. Рёв толпы обезумевшей. Смрад. Солнца диск пламенеет по краю. Усмехается стражник у врат. У спасительных врат, но не рая - На трибунах беснуется ад.

Ещё не вылилась строка, Ещё не выпит кофе, Не возвели ещё креста, Не пройден путь к Голгофе. Ещё всё можно и... нельзя. Ещё дано любить. Ещё не задан тот вопрос Где быть или не быть И код, и кода бытия, Связующая нить. И мы не встретились ещё: И ты, и я, И жизнь...

Кошачий глаз приблудного такси. Устало дворники маячат. И мелкий дождь занудно моросит. "Держи родной, не надо сдачи." Спасибо за незаданный вопрос, Что выслушал, не перебив ни разу. И сделал вид, что не заметил слёз. И под конец обыденную фразу Не произнёс.

И голос тот умолк. Умолк тот голос. И новость разнеслась. И новость... Не ново всё. О нет, не ново. Вначале было слово. Было слово. Вновь истолковано Оно Сурово. Вновь искорежено Изжёванное слово. И голос тот умолк...

Сойду устало на запруженный перрон. Нелепый Свет скупого фонаря Выхватывает выцветший наряд, Уснувших улиц. Гурьбою карлиц семенят кусты. Стремясь постылый Путь украсить. Но увы, Мы разминулись. Из-за угла заплывший взгляд луны Настиг. И сник Бездарно. И разомкнулись челюсти моста. Базарно петли огрызнулись. В такт Им всхлипнула гроза И вдруг запнулась о скелет зонта

И та недопетость строчки. И та недомытость посуды, И дом, где так неподсуден Мой быт. Забыт, Да истерзан в клочья И свален в пыльные груды, Избит, Флёром фраз придушен И душен, А впрочем Избыт.

Вновь откинул заученным жестом Прядь льняных, потускневших волос Дней минувших потухший повеса... Жизнь неслась под откос и вразнос: Дребезжала расхристанным бытом, На ухабах ошибок тряслась, Оставляла с разбитым корытом И похмельною песней рвалась, По задворкам империй швыряла, Подставляла под всякую власть, И - натешившись всласть, - отпускала, Мордой тыкая в липкую грязь.

В голубое печаль окуну. Словно в исповедальне прильну Лбом горячим к слепому окну. И устало дождинки скользнут С двух сторон по стеклу.

Звезду на крючок Месяц подвесил. Чудит мужичок - Бодр и весел. Года нипочём, Он байки слагает. Сухарь звездочёт Об этом не знает. Пытаясь, учёт Возвести в ранг науки На нечет и чёт, Не ведая скуки Усердно разложит Мечты и печали. А месяц звезду На качелях качает.

Знаешь? Я не жду уже. Жужжит Мухой надоедливой Тоска. День устало к вечеру бежит. Может, стала въедливой?.. Пускай. Боль ослабила железный жим. Ну, а впрочем, не впервой В поисках Бесплодных ворожить. Лишь на миг Дворянкой столбовой Стать. Ну, а после Жить и не тужить. Вновь закат качает головой, Да и... Спать.

Знобит. Жжёт зоркий взгляд Луны. На вид Неброский силуэт иных Планид Тревожит сны. Болит, Гнёт суррогат вины - Гибрид Противоречий, жмых Обид. И плен надежды Злит. Не жди. Забыт.

Ты когда-то плакала украдкой, Слёзы, утирая рукавом. Ну, а нынче? Вроде, всё в порядке. Рукоплещет зал, кричат:" БравО!" Но когда умолкнет звон литавр. И усталый мавр Снимет грим. В сотый раз поклоны отбивая, Дездемона упорхнёт за ним. Взгляд пытливо в зеркало вопьётся. И опять, как прежде отзовётся Болью отголосок торжества. Из-за плеч сомкнётся пустота И в глазах утонет, как в колодцах.

Всё в этой жизни неспроста. Судьбой доверенное счастье. И та, На белизне холста С рукою тонкою в запястьи, Чей взгляд случайный опалил И грешной мыслию оплАвил Свечу. И чту Молитву палачу. И о пощаде умоляю Бездушность молчаливых стен. И вен Не вспоротых презренье.

Нежданный гость - Незваная печаль. Так, невзначай Нахлынувшее чувство. Разлит по кружкам, Остывает чай. И мыслей Разметавшаяся стружка. Кукушкой Отзовётся тишина. И поступью часов Напомнит вечность, Что бесконечность, Безусловно, есть. Но что с того, Коль эта жизнь конечна.