Поезд уходил ровно в шесть. Я знала, что опаздаю и встала в три, чтобы успеть попить чай, накраситься и немного поскучать. Настроение было сонным. Чая не хотелось, но я вдавила его в себя и сморщилась.Пересахарила. Раздался звонок. Я открыла дверь. На пороге стояла Маргарита с цветами в руках. - А цветы зачем, я ведь уезжаю? А в поезде они сдохнут. Она откинула их в угол и обняла меня. - Ну, хватит, - строго сказала я, - всего на неделю. А туфли – привезу!!! И не реви… Маргарита прошла в комнату и плюхнулась в кресло: - Олег сказал, что я постарела.. – она вытянула руку и посмотрела на свои пальцы. - Все мы стареем, - заметила я - Нееет… он МНЕ сказал, что я постарела. Что я уже не та, какую он встретил 20 лет назад… А у меня и шейпинг, и массаж, и солярий 3 раза в неделю. В бассейн записалась. Катька надо мной смеется и говорит у мамы шарики за ролики заехали… А мне обидно. Стараешься, стараешься и на тебе…. Я вздохнула.

Три дерева росло на той поляне. Рядом стоял небольшой домик. Мы вошли в него, держась за руки. На скамейке у плиты сидела старушка, в ярко-желтом платье и тихо мычала, помешивая варево в кастрюле. Мне показалось, что пахло малиной и ванилью. Уже почти сутки мы ничего не ели, поэтому мой живот сердито промычал… - тсс… - поднес палец к губам мой проводник, - она дремлет… - угу, - кивнула я, - но я не виновата, я же хоч… - проводник закрыл своей грязной ладошкой мой рот. - Кто здесь? – обернулась бабка. Я спряталась за проводника, закрыв глаза. Было страшно, холодно, хотелось есть. Я оказалась в совершенно незнакомом месте одна, с каким-то странным мужчиной, бабкой-колдуньей и как оказалось котом, который теперь уже терся о мою ногу и мурлыкал, переговариваясь с моим животом. - аааа…, - протянула бабка, - господа с города пожаловаали, бабке ручку позолотить,- она расмеялась.

Я пахну свечками, а ты? Каким нибудь мужским шампунем? Как жалко, что средь тишины Сегодня мы не вместе проследим за полнолуньем… А завтра будет новый день, Откроешь дверь, забросишь ранец И тихо выпорхнешь в метель, И скромно пригласишь её на танец… А я проснусь и прошепчу Как сильно по тебе скучаю, Как Фанты апельсиновой хочу, Но не услышу что ты отвечаешь…

я тебя заласкаю, замучаю, буду кислою вишней липучею, зацелую и перехвалю, потому что тебя я люблю и варенье черничное сладкое будешь лопать годами на завтраки, все подарки тебе подарю, потому что тебя я люблю словно птица я поднебесная, вишня юная, деликатесная, изнутри вся от страсти горю, потому что тебя я люблю и не скрыть мне свои желания, и не спрятать свои признания. я от счастия просто пою, потому что Тебя я люблю!

Кого я помню? Нет, не каждого!.. Кого я знаю? Нет, не тебя… Ведь я уже… уже не прежняя, И ты уже… уже не я. Мы пережили это заново, Старались скрыться за дождем, Моим пожаром всё расплавило… А ты ответил: переждем!.. Чего же ждать? Любви особенной? К чему стремиться? Ни к чему? Ты посмотри, ты уже сгорбленный, А я безумия хочу… Мы переплачем, перебесимся, Но где нам взять с тобой огня? Итог: один из нас повесится, Один из нас - ты или я…

До одури переживаю как сложится у нас с тобой, что выпадет - любовь земная иль неземная, но с прогнившею землей? Что ждет нас впереди? Шторма или лишь бризы? Как долго проживем в любви такой недолгий жизненный огрызок? Я иногда не сплю, враждую с разной мыслью. Я заколдованно тебя люблю, на этой фазе я пока зависла... Но ты не приходи и не чини меня, я состоянием таким вполне довольна. Ты засыпая знай, что я твоя. Ты засыпая думай, как прошло сегодня.

Я радуга! я колокольчик летний, я солнечное утро, я капель! а ты, любимый, и такой запретный, ты - злая и капризная метель. Но я тебя, такая вся воздушная, закрою своим солнечным хвостом, и ты расстаешь к завтрашнему ужину, а холод мы отложим на потом!

я тебя заласкаю, замучаю, буду кислою вишней липучею, зацелую и перехвалю, потому что тебя я люблю и варенье черничное сладкое будешь лопать годами на завтраки, все подарки тебе подарю, потому что тебя я люблю словно птица я поднебесная, вишня юная, деликатесная, изнутри вся от страсти горю, потому что тебя я люблю и не скрыть мне свои желания, и не спрятать свои признания. я от счастия просто пою, потому что Тебя я люблю!

можно я покричу на тебя,может быть полегчает? ты меня привязал цепями к себе, потому я скучаю... отпустите меня. мне так тяжко носиться с железом, эта странная горечь и от лезвий на сердце порезы. можно я разобьюсь и ты бросишь меня от горя? или просто поеду в круиз и кинуся в море? отпустите меня. мне так ос-то-чер-те-ло твое милое личико, чистое тело... можно я отращу себе длинные ногти и снова исцарапаю спину тебе, можно, Лёва??? отпусти же меня, я как певчая птица в клетке задохнусь от тебя, отровлюся тобой как таблеткой...

ты сидишь на одной стороне, ну а я как обычно на третей, песни нами все спеты вполне, почему же ты не заметил? говоришь мне, что ждешь того дня, когда я прибегу и останусь. но ты знаешь, живу не одна, а с тобой хорошо, забываюсь. но вот смелости нету уйти, ты же знаешь, меня Он догонит, и свернуть не могу я с пути, без меня Он и в луже потонет... ты сидишь на одной стороне, ну а я как обычно на третей, сердце снова моё не во мне, ну а ты ничего не заметил...

вот если бы связала бабушка мне крылья, из ярких ниток голубых, я прилетела бы к тебе на них... и по перилам поднялась бы вверх, и на лету стучала бы я в дверь, будто немытый и голодный зверь... и ты б застыл, увидев меня на пороге, прижал бы крепко и не отпустил, за все измены бы меня простил... но бабушка связала мне носки, они совсем для крыльев не сгодятся, а мне так хочется к тебе прижаться... (J)

Шрам, боль и пустота... Ты, он и может быть она... Судьба, ветра и холода тебя уносят в никуда... Кровь, снег, любовь во тьме, крик, ветер, свет из вне... Цветы, пух или прах... И жизнь в рифмованных словах

Пью яд, Отрава так сладка... Вдыхаю смрад Осеннего катка на желтых листьях, словно хвост лисицы... Дождь снова. Капли до одной о музыке мечтают. А я люблю покой, которого никто не знает. Я вижу смерть, стоящую у окон. Она кричит,что в жизни есть малыш, не сломленный пороком... И кашль грешника в ответ. Что зуд в ногах больного? Они когда-нибудь вдохнут смерть юную другого. Поймут,что мир- отрава, яд... И ненависть пустая. Вдохнут тот смрад, что нюхаем мы умирая.. Услышу голос прямиком из рая: " Я не хотел обидеть никого, в ту среду умирая..." Вздохну, слеза проснется и в море грусти окунется... (Кириллу посвящается...) 2.02.2001 год.

я полюбила, но сгораю от стыда, что тот кого люблю меня не любит, и поцелуи и безумные глаза его нетронутую душу не волнуют. А я пылаю, мне так хочется тепла И сильных рук, которые лелеют… От тела стройного до ужаса пьяна, Но ведь желания одни лишь не согреют. Я умоляю и прошу себя забыть Как мы сливались в страсти одинокой. Я не могу, я не хочу любить, Ведь он совсем холодный и далекий. И в эту ночь, пытаясь всё понять. Он думает не о моих безмерных муках, А о мечте так высоко летать, Сжимая Эльфа руки… Я полюбила, но опять одна, Одна как обреченная комета… И я лечу по небу как она, И разобьюсь так не увидев света… 11.2002.

Уже темнело. Миша взял меня за руку, и мы молча шли по аллее. Сегодня он был особенно молчалив, и не тараторил о футболе. Я спросила, что случилось, а он только крепче сжал мою руку и промолчал. И лишь когда мы сели на скамейку, он решился: - …ты такая хорошая… Я посмотрела ему в глаза. Эти слова звучали с тревогой, и я знала, что сейчас произойдет то, чего я больше всего боялась…он уйдет… - я не хочу тебя мучить…- продолжал он, - но мама сказала, что мы должны расстаться и я должен вернуться к Людмиле и Павлику. - Почему? – не поняла я, хоть и знала, что ничего не поможет, если в этом уже приняла участие его мама. Но меня раздражал его тон, будто он просил прощения за все, даже за хорошее…меня это бесило… - Почему? - повторила я. - Мама… - Тебе уже 35, а ты все мама, мама…- разозлилась я, - ты сам умеешь принимать решения? - Умею, и мы уже приняли. Прости… Простить? За что?