Напишите письмо… Посидите под лампою старою. Абажур побледнел – но зеленым остался навек. Напишите письмо! Хоть страничку – рукою усталою. Разучился писать в наш компьютерный век человек. Посидите…, неспешно чернилами и с выражением, Где сорвалось перо, а где строчка как речка легла. Пусть не будет мелькать ваш экран весь в гламурном движении. И за окнами вновь тишина и полночная мгла. Не беда, что писать Вам мне в общем-то не о чем. СМСы летят, как усы равнодушных часов. Напишите о нас, о воде, о какой-нибудь мелочи. Пусть немного… пьянея от запаха слов. Я люблю этих букв витьевато-игривую очередь… Словно кружево синим туманом на душу легло. Мне не нужен емайл, хоть быстрее и проще он, может-быть. Напишите письмо и пришлите с ним Ваше тепло.

Стихи для «Песни про зайцев» написал Леонид Дербенев, и уже много десятилетий они звучат с телеэкранов, но как оказалось, писали эту песню и многие классики… Только Дербеневу удалось ее отдать Гайдаю… Остальные конкурс не прошли… Итак – как бы это могло бы быть: Л.Дербенев (Оригинал) В темно-синем лесу, Где трепещут осины, Где с дубов колдунов Облетает листва. На поляне траву Зайцы в полночь косили. И при этом напевали Странные слова. А нам все равно. А нам все равно. Пусть боимся мы Волка и сову. Дело есть у нас В самый жуткий час. Мы волшебную Косим трын-траву. Сергей Есенин Гой ты, батя, лес дремучий! Братья-сетры, тополя! Где найти тебя, не знаю, Ненаглядная моя. Ты трава, сочней чем вереск, Ярче даже камыша, Зайцы ночью песни пели, Я же слушал, чуть дыша: «Эх раздолье, ты раздолье! Косим, братья, Трын-траву! Пусть придут волкИ зубаты Я их в клочья разорву… Я порву их, за Россию За мою родную Русь…» Слушал я и сердцем плакал… Зайцы!

Как же так? Все забыто? Фотография просто? Что, куском просто камня стали ЭТИ погосты? Что, в душе не замаялось, ничего не осталось? Что ты делаешь, девочка! КАК ТЕБЕ ТАМ СНИМАЛОСЬ?! Там от ужаса детские в крике лопались души... Там под камнем лежат сердца - просто встань и послушай! Дымом, пеплом, пожарищем выходили навеки Сколько ждать, сколько ждать еще?...Люди мы! ЧЕЛОВЕКИ! Ей не больно... позирует, словно в клубе у бара... Кости с треском ломались под приклада ударом. И кусками... и сгустками... кровью камень тот залит! Ничего не заметили, просто фото... На память.

Опять полнолуние... Боже! Не мучай... не мучай меня! Становится строже и строже, Пилат мой, безбрежность кляня. Он, щурясь глядит на дорогу Сутулясь под славы крестом Уйди, Маргарита! Не трогай! Оставь эту боль на потом! Я болен... я болен Пилатом! Его бесконечные сны... И снова тот город, проклятый... И строгость безликой луны... Зачем ты пришла, Маргарита? Я тень, я – вчера... меня нет. А лунное блюдце разбито... И красным пылает рассвет. Ну что же ты делаешь, память? С Пилатом случилась беда! Но это уже не поправить... И ЭТО уже навсегда. Просил он всего лишь свободы! Ну что, прокуратор, не рад? Проходят мгновенья и годы... Сгорел Мой БУМАЖНЫЙ ПИЛАТ.

На улице мокро, на улице сыро, Накрыло дождями наверно полмира. Накрыло ветрами, от холода стыло И солнце забыло наверно полмира. И в этих полмира живем мы полвека, Уже полурыбы –получеловеки. Полжизни в работе, полденег в придачу, Полфильма под вечер, поллитра в заначку. И полу-бандиты – все полу-герои Научат нас небо любить голубое, Научат нас правде – точнее понятьям И правда откроет нам полуобъятия. Мне много не надо. Мне надо так мало, Чтоб солнышко вышло, теплее чтоб стало. Чтоб жабры отпали, чтоб души прогрелись, Чтоб песни не спьяну - от радости пелись. И так хорошо без зловещего «Полу», Без этих упреков, без всяких уколов, В любви и заботах, и чтобы фартило... На улице мокро... на улице сыро...

Мне хочется спать. Просто спать. Без подтекста. Заснуть, отрубиться, забыться, отречься. Закрыть без зазрения совести глазки. И сны с интересом смотреть… словно сказки. Уйти головою из этого мира. Из мира придурков и мира кумиров. Из мира культуры и мира науки. И из интернета, с работы, от скуки. Проблемы забыв, как ребенок в каляске, Разлечься, сбежав от немыслимой пляски. От бешенства красок, от моря нюансов, От пива, от водки, от драки, от танцев. И спааааааааать… просто спать… никого не тревожа И в снах побывать, ни на что не похожих. Как небо – прекрасных, как воздух ажурных… …………………………………….. Подумал пожарный. Пожарный дежурный.

На платформе заснеженной разливается лаем Не немецкий, не вражий, не акцент полицая, РУССКИЙ! Наш, только НАШ ли? Ну ка встали все быстро! От солдата и пахаря до последних министров… Русский наш… вот всего то и осталось что “наше” Мат на мате – заряжены как патрон в патронташе! И стреляют – по матери… Пушкин? Блок? А в нагрузку Зам начлага нас учит понимать ЭТОТ русский. И пойди, да поумничай, мол непонял, мол неучи! Палкой ребра поправят так, что лекарь не вылечит! Русский… Праведно вычурный, сочно-грязно изматовый. Сколько лет государственным был во тьме казематовой. И остался… Сгорая в дым, Нашим русским, по лагерям. На котором ругался ты, на котором любилось нам. На котором мы выросли. И который останется… …И несется по матери, над заснеженной станцией…

Визг летящей мины, впечатанный в мозг, Голову не поднять – бомбят снова… Свист от пуль – как будто веник розг По душе с размаху – больнее слова… Кто-то сказал – все… Как же так?! А где же танки? ГДЕ НАШИ ТАНКИ? Давно ведь знали что Гитлер – враг… А вот, дождались таки подлянки. Слева обходят – гремит впереди. Где я? В тылу? В чьем перелеске? Вот, господи побереги, Прислали месяц назад повестку. Успокоиться… и подумать - Зарева нет…мосты не сожжены… Ночь… Темно… Вечность… Юность… ПЕРВЫЕ… Двадцать часов войны…

Клоун разбил лицо. Просто упал. Неудачно. Трюк отработан был! Сотни раз – в смех вгонял Трепещущий зал, А тут вдруг подскользнулся. Смешно так упал.Нелепо. Кровь тонкой струйкой от брови. Больно. И улыбнулся. Смешно так упал, и смеются Родители, дети – а ну как, Так и должно было быть? Смеющееся лицо – белое блюдце. Больно, обидно, странно… Больно, а все смеются. И аплодировал зал… Вот так вот вышло. Упал… ………………………. И через двадцать лет, С разбитым в лепешку плечом Красивый, юный атлет После победы, с медалью, Сказал мне: А помнишь, Как клоун упал? Я видел – он просто споткнулся, Но он улыбнулся. …И аплодировал зал…

Нет сна, нет покоя, нет мочи За что ты терзаешь меня? Позвал, поманил, напророчил И бросил… ни в чем не виня. Ужасная, страшная должность: Виновен! Поднявшись рука, Крестом наградила за подлость, К кресту приковав на века. И ты-ся-чи-летья проклятьем, Связав наши судьбы в одно, Бессмертие рукопожатием Луною стучится в окно. Ошибка, ошибка, ошибка…. Не врач ты! О как же я слеп! И скорбная эта улыбка, Свечой озаряет мой склеп. Да! Склеп! Вот и все что осталось От наших мечтаний… Ответь! Наградой была бы мне старость, И высшим прощением – смерть. Когда-нибудь, криком: Свободен! Откроется мне этот клад. И в ночь воскресенья, спокойно Заснет, наконец-то Пилат….

– Ну что же они — люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Ну, легкомысленны… ну, что ж… и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… (Воланд. «Мастер и Маргарита») Из глубины веков на вас смотрю, Все те же легкомысленные лица. Поверхностные, детские капризы Приводят к плахе…или к алтарю. И, душ ловец, как переевший кот, Спокоен я – мне вас ловить не надо. Вы сами души изувечить рады, Пытаясь обрести запретный плод. Я даже иногда готов простить Вам ваше легкомыслие и глупость. Смешно на вас смотреть, как вдруг, насупясь, Меня вы принимаетесь бранить. И сотни лет в проклятиях зовете Своим врагом. При этом забывая, Что все решения вы сами принимали И душу сами на костер несете. Мне жаль вас.

Ах, если б знать, куда тебя несет Мечта и сон, разлука и надежда, Грехов нечаянных роскошная одежда И новых рифм рискованный полет. Ах, если б быть всегда, во всем, собой Свободным жить, не говорить, а слушать, Что мне поют раскованные души, И скрипкой тонкой быть, а не трубой. Ах, если б слыть лишь тем, кто ты в душе Поняв, что не фальшивишь ни на йоту И жизни партитуру знать до ноты, Пройдя лихой пассаж на вираже. Чтоб быть творцом всех этих звонких нот, И рвать себя от радости на части… Вот это, братцы, я скажу вам - счастье… Но если б знать… куда тебя несет…

Полыхает солнца нимб, Полыхает. Рву букеты звонких рифм, Разрываю. Осуждение глухих Гулким эхом. Раздаю свои грехи На потеху. Воли сердца своего Не стыжусь. А нажил опять врагов? Ну и пусть! Я обратно не пошел Не резон. Не стреляют! Хорошо… Не сезон. От дымящихся потерь Черный след. Был я ранен, а теперь Больше нет. А на воле все поля Зелены. Да и раны не болят - Нет войны. Надоело отрывать Всех от дел. От себя я убежать- Не сумел. И иду, траву рукой Теребя. Воля – снова быть собой, Для тебя…