Когда идея в мир порождена, Сама стремится к мрамору она; И с мастером в мучительной борьбе Являет форму, нужную себе. Все, воплотившись, застывает в ней До окончанья Богом данных дней.

В этом озере берег не виден другой: Коль подальше заплыл, то уже не вернёшься. Горизонт изгибается синей дугой, Тут кричи - не кричи, ничего не добьёшься. Это озеро, видимо, в сердце моем, И душа бы хотела в него окунуться. Только разум противится с телом вдвоём – Знают, если зашел, то уже не вернуться. Что же нету единства в душе у меня? Мне бы гимн Богу петь. Не могу! Не поётся. Я, как Гамлет, кричу: «Принесите огня!». Ведь Отец где-то здесь! Может, Он отзовется. И проступит сквозь млечный озёрный туман Через воды идущий воскресший Спаситель. И очистится плоть, извергая обман, И душа вознесётся в другую обитель.

Как страшно холодно, но сердцем лето чую. В пещере трудно дышится перед приходом солнца. Устал я от зимы, я раны сам врачую. Терплю! Вот-вот и светом сумрак разорвётся. Тогда я выползу и под лучи восхода Подставлю струпья, что корой покрыли тело. С камнями прокалясь, дождусь момента, Чтобы, растрескавшись, все с кожи облетело. Потом я встану и, омывшись снегом, Я мысль свою вгоню между телес природы. Мой голос возвратится стоголосым эхом, Расталкивая спящие народы. Вставайте все! Настало Божье лето! Пока вы стадом почивали в летаргии Я претерпел и сохранил все это. Теперь вперед пойду не я, - другие. А я присяду у прозрачной речки, Что путь свой держит от земли до неба, И будут мне в компанию овечки, И привезет Харон вина и хлеба.

О, желтое небесное светило, В глубинах замедляющее время! О, разум, искривляющий прямые До состоянья вьющихся спиралей! О, свет другого мира, что нейтрино Несут через века в живущий космос! Ну как не изумляться вам? Вы чудо! Дарованное мне как оправданье Несовершенств моих и угасанья плоти.

Зимой одежды ватный кокон Внутри тепло нам сберегает, И вид закрытых глухо окон Нисколько нас не поражает. Так, отделяясь от природы, Мы сохраняем наше тело И огибаем мы преграды, Чтоб не задеть и не болело. Но для души не так, иначе. Чем толще кокон, тем страшнее. И чем броня души богаче, Внутри морозней и темнее. Нам душу защищать не надо, Пусть видит низость и коварство. От мира не нужна ограда. Страданье для души – лекарство.

Ужели донна Анна не права, И разве лучше было б не ответить? Могли б разрушить чью-то жизнь слова, Когда бы этот миг судьба не стала метить? А дон Хуан, ужели он не знал, Что ад загробный в мир имеет двери, Когда он Командора призывал В своей, известной дерзостью, манере? Так что же, наша жизнь – законченный роман, Где каждый шаг прописан изначально, Иль это все искуснейший обман? Судьба изменчива, и все не так фатально. Что делать: говорить или молчать, Свершить или облечься в недеянье? И кто за это будет отвечать, И нужно ли в итоге оправданье? Но если донна Анна отвернется, И если дерзок дон Хуан не будет, Интрига жизни сразу оборвется, И Бог о мире в тот же миг забудет!

Я человек, живу меж двух смертей. Чем ближе дух, тем не сносимей плоти. И чем мирская нега мне милей, Тем дух настойчивей зовет меня к работе. И вот живу я в этом мире бытия, Где слева плоти смерть, а справа гибель духа, И тщетно бьется между них душа моя, Как между стеклами проснувшаяся муха.

Друг мой, есть миры, в которых Мы с тобою не знаем друг друга. Например: у тебя муж и пять деток, У меня оторва подруга. Там живем мы в делах малых, но важных, Нет нужды вырываться из рутинного круга. Почему? А зачем: муж и дети. Потому что оторва подруга. В тех мирах, в траекториях плавных Мы не ищем ни тьмы, ни света. В чем же смысл? Возможно, в детках. Ну, наверно подруга эта. В этом месте, где нас столкнули, С нас содрали покой и кожи. Для чего? Чтоб друг друга будили – Слишком внешне мы непохожи. Вот и будим, если мир поглощает. Больно вместе, когда оба без кожи. Нам одним утешением Господь отвечает: «Потерпите, внутри вы одно и то же».

Идея плотской смерти так страшна уму, Что он измыслил вечности идею. Молчи, мой ум! – я говорю ему. Мне вечность ни к чему - Я сам собою не владею.

Где смерть другим, там для меня дорога. Где миг другим, там для меня века. Удел такой я вымолил у Бога, Он дал мне сути нить. Но как она тонка!