Льдом окован, снегом занесен, Две недели мир не видел солнца. Мир и солнце это незнакомцы - Разошлись, забыли обо всем. Начинает розыгрыш призов Колесо задумчивой метели. Мир не видел солнца две недели, И сегодня вновь не повезет. Все живое - мертвое почти. На дорогах, крышах и деревьях Снег - билет несчастной лотереи, Порванный на мелкие клочки.

Венедикту Ерофееву Пролетит над мостовой Вдоль раскидистых деревьев Лох печальный, чудо в перьях - Светлый ангел неземной. Повстречается со мной - Он туда, а я оттуда, Огорчать его не буду Тем, что кончилось вино. Вымер сельский магазин, Милый сердцу продуктовый... - Ангел, черт, не важно, кто Вы, Не пытайтесь тормозить! Ангел, синий, в куполах, Задержавшись на мгновенье, Мне ответит: - Трубы, Веня, Так горят - спаси Аллах... Почему не расскажу Повстречавшемуся чуду Весть о том, что злые люди Превратили сказку в жуть? Потому не расскажу: Этот ангел жив надеждой - Он летит, а я, как прежде, По сырой земле хожу.

Был дядя Лёша - Дяди Лёши нет. Азартно пил и наконец упился - Забавный и неугомонный дед, Когда-то отмотавший за убийство. К подъезду гроб спустили. Ожил двор. Народ собрался - ахи, охи, всхлипы... Я слышу пиччикато - перебор Когда-то им самим рождённой скрипки. Мне первому её он показал - Поглаживал по грифу, чуть не плача: Эх, помнят руки, погляди, пацан, Почти готова, завтра буду лачить... Рыбачил, забывая всё и вся... С весёлым пролетарским красноречьем Рассказывал, как чудо-карася Измором брал на нашей чудо-речке. Ладонью вытирал с обложек пыль, Давая мне читать романы Яна... Он много пил, конечно, крепко пил, Но странно - я его не помню пьяным. Он счастлив был, что ночи здесь тихи, Что изредка они ему крошили, Как хлеб для птицы, горькие стихи, Его стихи...Но он любил чужие. Сегодня тянет холодом с реки. Придет сентябрь. Потом другое лето. Но запертые горькие стихи Останутся кричать в тетрадных клетках.

Я был везде, но никого не встретил. Курю на лавке. Захожу в подъезд. Мне нравится мой дом, мои соседи - Стукач не выдаёт, свинья не ест. Чужие пожелтевшие окурки Красноречивей линии судьбы, Привычны и ступеньки в штукатурке, И "наше всё" - корявое "здесь был..." Я знаю этот склеп пятиэтажный, Он впору мне, Он для меня как раз, Он - мира часть, в котором точно так же: Чем дальше от земли, тем чище грязь.