Я хотел бы жить долго и счастливо, Только видимо – не смогу. Не гляди на меня участливо: Я тебя тогда прокляну! Что бы ни было мной обещано – Не кори меня, не кори. Я – мужчина. Ты всё-таки - Женщина. Поцелуй меня. Обними. Где-то пули свистят обжигающе, Где-то там гомонит вороньё, Не смотри на меня осуждающе, Подари мне своё забытьё Кратким временем. И недоверчиво Не оценивай. Не смотри. Опускаясь в мечтания вечные Не молчи. Не молчи! Говори. Знаешь, тяжко быть зверем израненным И запутывать жизни следы, По сугробам, да по проталинам Избегая судьбины - судьбы. В почву падает жаркое крошево Из разбитых ноябрьских дней. До свиданья! Всего хорошего! Не жалей меня! Не жалей!

М-дя. Вкушал много. Хочется сблевать. Стекляшки засияли под ногами. Как звёзды в небе… Эх, япона-мать! По звёздам я шагаю сапогами! А ты, подумай трезвой головой – Какого хрена это постоянство?: Я в грязь смотрю, но звёзды предо мной, И я лечу над папертью пространства.

Я - православный? (верно?) мне по-нраву Всё: лики тонкие икон, Молитв медлительный канон, возносящий хвалу и славу, И треск свечей в приделах храма, И крест, творящийся направо, Мерцанье светлое лампад под переливом царских врат – Сё византийское наследье – Щемящий колокольный звон, (Донёсший это многоцветье из базилевсовых времён). И отзвук приходского хора виясь под сводами собора мятежных мыслей гонит бремя… А Бог? Вот в бога я не верю.

Записано в деревне Кошаровке из уст старообрядца Никиты Фомича Спудного. 1. Залежалися мои гусельки, Залежалися, запылилися… А и дайте т-ка люди добрые Мои гусельки многострунные, Многострунные, многозвончаты, Гусли белые - да – яворчаты… Ай споё вам калика да песню – сказ, Да про стару быль – побывальщину, Про дела седыя похвальные, Торжество святой веры истинной, Веры истинной двоеперстенной… 2. А не туча движеца чорныя, То гроза идёт неминучая То и войско движеца страшныя, Да на край – страну Елеонскую. Да на край-страну басурманский царь, Басурманский царь – Балдаин-колдун… Плач и тьма пред ним воздвигается, Инда тьма за ним колыхается… На пожарищах он латынский крыж Утвердил в земле кровью политой. А кто сильный быв, то его пленив, А кто средний быв, то его побив, А кто слабый быв, живота лишив. 3. А сидит тот царь - усмехаица А сидит тот царь - похваляица: Приведите т-ка ваших детушек, А и съем их до сахарной косточки, Сами косточки все поразгрызу, А не съем чего – в землю выкину

Думал очень-очень долго. Знаете ли, не все в том море, какое описано рекомой поэтессой меня устраивает. Мне снятся могильные пиниии, Бакланий переполох, Глубин бирюзовые линии, Прибоя волнующий вздох. Мне грезятся бухты жемчужные, Глазок маяка на скале, И волн бесноватое кружево, И звёзды (морские) на дне. Мне снятся песчаные отмели, Стенающий чаячий крик, Кекуров скалистые профили, И солнца закатного блик. И я понимаю по новому И ветер, и воздух, и сон, Волны полуночное олово, Цикад переливчатый звон. А древнее море всё плещется, А вечное море поёт. И звёзды (небесные) вещие Ведут круговой хоровод. И знаете, всё-таки кажется, (Вот как бы сказать поверней?) Не кровь в наших жилах куражится – Вода мезозойских морей. Такая же дикая, древняя, Энергией жгучей полна, И вечная, и эфемерная, Солёная, как волна. И знаете, можно поспорить, Но, кажется, мы заодно* Что жизнь многоцветное море, А впрочем не только оно. Стихотворение «Постштормовое».

Тисы волшебные. Тисы тенистые. Тени сплетенные иглами-листьями. Ввысь устремились колонны венчальные. Тисы ветвистые, Тисы печальные. Свет чуть сочится сквозь листьев сплетение, вздох приглушённый. Ребрит отражение гладь водосбора и влага чуть плещется - что-то колеблется ждущее, вечное…, что-то колышется в сумраке лиственном, что-то записано иглами листьями. Тени змеистые вьются по терниям. Тисы ветвистые пьют отражение. И тишина овевает кристальная тисы тенистые, тисы печальные.

Обращение к читателю: на самом деле чёрт его знает, что за раздел. Пусть будет философская. В конце концов не суть важно. Плз, воспринимайте не смысл, воспринимайте стих как таковой. Здесь июнь - это месяц особенный. Не весенний, не летний - собственный. Он и мутным туманом над сопками волочится седыми космами, он и сыростью пахнет колодезной. Да ещё боязливыми, робкими и тщедушными солнца проблесками... Отягчён надоедливой моросью Он грозится надломленной осенью, Нет, не той шелопутно раскрашенной, а ноябревой, неприветливой. Здесь июнь - это месяц изветливый. Дни идут так тягучи и медленны, как коровы. Глаза волоокие занавешены смутным отчаяньем беззащитного одообразия. Здесь июнь это месяц проказливый. Мокроногий в начале и пасмурный он в конце облегчённо прощается пышным тёмно лиловым шиповником, синим ирисом, белой калиною. А затем не спеша удаляется...

Заранее изыиняюсь перед придирчивым читателем: не все эти строчки дотошно соответсвуют истине, кое-где слова переставлены, изменены окончания, дабы соблюсти смысл и размер, кое где взяты просто словосочетания. Одна строчка придумана специально. Остальные взяты у самых разннобразных поэтов-стихотворцев литературы и сети. Меркнут знаки зодиака... Значит крутиться земля... Воет мерзкая собака... Ох, получит звездюля... Мой костёр в тумане светит... Расстилаются пути... Кто за это всё ответит?!... И зачем ещё идти... Мчатся бесы рой за роем... И летят во все концы... ...перепутавшимся строем... ...мадригалы и дворцы... ... перелистаны страницы... Можно выпить по чуть-чуть! Дней унылых вереницы... Перебьёмся как-нибуть... Растревожен буйный разум... Жёлтый колокол звенит... Небо шарит жарким глазом... Тяжкий звон плывёт в зенит... Понадёргать эти строчки... <Из попавшихся стихов> Вроде просто, да не очень... Не смущайся! Будь здоров!

Восточный ветер - брат дракона, Лощёный гибкий азиат, Кладя весомые поклоны Исподтишка иссушит сад. Когда глядит на дряхлый запад - Сверкает золотом закат. Он гладит пух на важных лапах, Но вот дракон ему - не брат!

По лазури светлым взором льёться звон колоколов. ДИННЬ - кристальный и червонный, ДОНН - малинов и лилов. Утюги многоэтажек затаили купола, перламутрово и влажно пролегли колокола! Распахнулось Воскресенье, отлегло от суеты, отмечает приращенье синеокой высоты. Звон торжественный,искряще, обогнул кирпичный храм. Торопливо и маняще продвигает к небесам. Но пора махнуть рукою на отверстые верха. Ах! Не плачьте надо мною кружевные облака.

Та гора была миры! (М. Цветаева) Жизнь, что гора – нависала, гранила. Горное небо! Гневные силы! Горнее горе! Горное эхо! Всхлип в изголовье древнего грека Гордой гречанки. Громом горнила, грешная Федра – похоронила! Горные вехи – кормчие неба – Горные волны – грешная треба! Горные реки. Грянули в выси! Грустные руки – в горе сплелися! Горные лики – гулкие гробЫ, горних исканий в бездне хворобы. В безднах мятущихся страстного бега. Гулкое эхо! Гневная нега!