АННА НЕСНЕГИНА Бульдозеристая баба! Я у таких давно уж не в чести: Для них я экипирован довольно слабо: Карман пустой, вставные челюсти, Башка седая да кожа на кости! Она ж мне мило улыбается, Кокетливая, строит глазки: "За десять долларов, мол, не желаете ль, Маленько секса и немного ласки?" За прожитых почти что семь десятков лет, Меня насмешкою никто так не обидел: Давно уж никаких позывов к сексу нет, А долларов я отродясь не видел! Не стал я бабу словом обижать: Она от чистого, быть может, сердца. А что ей десять долларов за этот "сервис" кто-то может дать, Ей и самой навряд ли верится! Она меня по взгляду поняла, Хоть я ни слова не сказал, Устало плечи опустив, сказала: "Да, милый, вижу по глазам, Что лиха ты хлебнул немало! Как не старайся от судьбы ведь не уйдёшь! Нас одиночество и старость по пятам преследуют, Коль на бутылку самогона наскребёшь, Пойдём ко мне, за жизнь за рюмкой побеседуем!" Мне нынче в женихи не лезть: Была подругой мне любовь, теперь - "Её Высочество", Но всё ж к общению мне с женским полом стимул есть - Бездомность, неприкаянность и одиночество! На самогонку я наскрёб, Под мышкою зажав бутылку, Прошёл в её я "небоскрёб" Сквозь частокол соседских злых улыбок и ухмылок. Сам в нищете я первобытной тоже побывал, И повидал её в великом множестве, Но даже в старых и заброшенных халупах не видал Такого вопиющего убожества! Но чистенько и занавеска на окне, И фотографии по-деревенски на стене! Накрыли стол, чем Бог послал, И ароматом "самодела" поднаполнилась квартира, И то, что за стаканом самогона от неё я услыхал, Близко по драматизму повествованиям Шекспира! Её богатое и многолюдное село, Пока столицы добывали "демократию", "свободу", Сперва поля с пшеницей и картошкой извело, Потом лишилось техники, потом скота, потом народа! Осталось стариков десятка два на сотни полторы дворов, Да огородов несколько, заросших и убогих, С десяток коз, штук пять коров, И в город от села, заросшие травой, дороги. У Анны не заладилась судьба: Любовью обделённой оказалась, Весёлой, работящею была, Да вот, беда - одна так и осталась! В деревне не хватает женихов: Одни от муторной, бездельной жизни разбежались, Другие ж из-за глупости бездарных "демократии столпов" В "горячих точках" с жизнями расстались! Пока живою мать была, Она деревни покидать не собиралась, Но когда мама умерла, Ей, как уйти, другого ничего не оставалось! "Да я смирилась бы с судьбой, И так в деревне б и осталась, Но кто бы знал, как жутко по ночам одной, Как будет неприютна и страшна заброшенная старость! Да, надо в город, к людям, в суету, Ведь на миру, как говорят, и умирать не страшно. Пусть попаду там в маяту и нищету, Что по сравненью с тем, что есть, не так уж важно! Ну а куда идти, идти к кому? Ведь нынче человек стал никому не нужным! Ну ладно, думалось, всё будет по уму, Лишь только бы не стать недужной! И счастья не было - несчастье помогло, Недолго я в деревне оставалась: В районном городке от сводного от брата моего, В Афгане без вести пропавшего, Квартира, комната, верней, осталась. Жила я в городе себе жила, О хлебе о насущном особо не заботилась: На швейной фабрике работницей была, Пока та фабрика не обанкротилась! И мужика б себе нашла, Но это было бы полдела: Меня любовь сторонкой обошла, А без любви моя натура замуж не хотела! Подруги надо мною издеваются: "Всё короля иль принца ждёшь? Бери, покуда под заборами валяются, Потом захочешь - не найдёшь!" А после фабрики пошло-поехало: Прислуга, почтальон, ночная няня, банщица, Потом и это "ремесло", Хотя оно мне и не нравится! От всех от этих от работ, Признаться, толку было мало, В торговле, думала, что повезёт, Да вот она меня и доконала! В так называемый "дефолт", К кавказцам в кабалу попала! Вонючий "аз", или чечен, или иной "аги" О сексе очень не хлопочет: Он русских баб за всякие "долги" В постель затащит, когда хочет! А что же русские, так называемые, "мужики"? Они особо сами не стараются! За русских баб им заступаться не с руки: От них "аги" водярою элементарно откупаются! А, впрочем, незачем валить на водку: Поляки пьют и финны пьют, А ну попробуй-ка у них закадрить девку, иль молодку! Тебе тотчас печёнку отобьют! В борделях всего мира, знаю: Баб русских и хохлуш полно! О них там ноги вытирают, Они туда, как мухи, лезут всё равно! А что им делать в этой долбаной стране? Жить на пособие по безработице? Иль принцев ждать на белом на коне, Где мужики все импотенты и пропойцы? Не станет на Руси народа русского Лет через сорок-сорок пять: Рожают бабы русские по всей земле нерусских, А русских не хотят рожать! А у меня потом поехало-пошло: День прожит, а за ним другой - и ладно! Я "это дело" превратила в ремесло - Пусть будет так, но не бесплатно! "Работала" я в основном по старикам. Клиенты эти у моих коллег особо не в чести: Капризны, требовательны не по летам, Прижимисты, как Плюшкины! Господь, прости! Я ж добротой и женственностью их беру: До секса большинству из них нет дела, Им ласки чуточку бы поутру, Да что бы женщина их пожалела! Пока молоденькой была, Особой я нужды не знала, Теперь на перекос пошли дела: Неповоротливой и неуклюжей стала! Идёт одно всё к одному: Два месяца в больнице пролежала, Пришла домой, и не пойму - Всё барахло моё пропало!" Я выслушал с вниманием простую исповедь её, Мне тоже довелось на шкуре испытать немало, Но что бы ей поведать бытие прегорькое моё, Одной бутылки явно не хватало!