- * - – Бюстгальтера двенадцатый размер и брюки, вроде как, семидесятый. За что на старости всё это как расплата и как ненужный девушкам пример? А ведь была стройна как тополёк – и гибкий стан, и в меру ягодицы. А нынче, ну, на что это годится: уродство прёт, куда и невдомёк? Глядишься с отвращением в себя, а на себя взглянуть и нет желанья. И просишь хоть немного состраданья. Но безразлична к старости судьба. - * - – Как древко старой швабры тоща и как её резинка стёрта. В одном испытываю гордость, что зять зовёт любимой тёщей. Но внешний вид! – черты ужасны, взгляну порой – и стынут жилы. А было – головы кружила не только юношам прекрасным. Но и женатых заставляла себе служить и подчиняться. И можно было удивляться, как среди равных я блистала. А нынче старою каргою себя сама я называю. И этим внучку удивляю, которая гордится мною. - * - – Не ужасайтесь, милые подружки. Я рядом с вами тож не Аполлон. Мы все – у Времени стареющие служки, – таков неувядающий закон. И наши внуки будут стариками, и наши дедушки гуляли под столом. Все у Судьбы живём под каблуками, претерпевая прихоти притом. То ходим у неё мы в фаворитах как избалованные возрастом юнцы, то – горделивы взрослостью отцы, то, как сейчас, у дряхлого корыта. Но тем-то наша жизнь и хороша, что в этих переменах тоже радость. И хочется наградой видеть старость. Но что-то слабо соглашается душа.