Профессор Данкан облюбовал потрепанный, но добротный дом недалеко от побережья. Вокруг росли традиционные сливы, дозревая и шлепаясь на землю. Деревянная дверь оказалась заперта, и Макс дотронулся до шнурка колокольчика. Тот прозвенел один раз, второй, и наступила тишина. Только сейчас Макс заметил, что на пыльных ступеньках, ведущих к двери, нет следов. Пыльная буря была три дня назад – может ли быть такое, что профессор трое суток никуда не выходил? Над дверью находилось крошечное затянутое паутиной окошко. Если подпрыгнуть, уцепиться там и там, немного подтянуться, то… Макс увидел темный холл с потертыми ковровыми дорожками, кусочек лестницы и пару чемоданов, аккуратно поставленных друг возле друга. Может, профессор все-таки дома? Но почему он не открывает? То и дело прилипая подошвами к грунту, Макс обошел дом в поисках черного хода. Никогда нельзя быть слишком осторожным, шептал ему внутренний голос, и Макс благоразумно подчинился ему. На легкий замок из дрянного металла ушло около пяти минут, и вот он уже бесшумно крался через кухню. В нос ему ударил сладкий запах, не похожий на запах слив. - О боги. – Выдохнул он, зайдя в кабинет. Тело на полу определенно принадлежало профессору Данкану. И без того худощавый, сейчас он выглядел как сброшенный костюм. Безупречно выглаженные складки брюк, безукоризненно белая рубашка – и чудовищная неправильность разбитого затылка, испортившая прямую стрелу пробора в седых волосах. Профессор лежал на животе, подогнув одну руку под себя, словно пытаясь спрятать что-то, и вытянув вторую руку вперед. Чемоданы... Наверное, он неожиданно вернулся, и человеку, проникшему в его дом, пришлось его убить. Бедный старый профессор. В его бумагах царил хаос. Это было необычно, потому что даже в пустыне он умудрялся разбирать бумаги в сложную картотеку с пятизначным указателем. Макс знал это, потому что однажды, особенно сильно проштрафившись, должен был помогать ему разбирать отчеты по алфавиту. Теперь же листы бумаги, покрытые знакомым аккуратным почерком, устилали пол бело-желтоватым ковром. Макс, присев, поднял пару из них и пробежал глазами. «Датирование сложных строений…», «мифологические основы», «воплощение стихий»… Стоп. Макс посмотрел внимательней. Листок был дописан до половины и заканчивался советом посмотреть недавно выпущенный труд профессора «Поклонение стихиям в древнем мире: традиции, страхи и предрассудки». Интересно! Похоже, той катастрофой на раскопках все не закончилось. Наверное, профессор продолжил работать, опираясь на тот материал, который они успели добыть до того, как гробница разрушилась. Насколько Макс помнил, профессора отличала прагматичная научная хватка, заставляющая доводить все до конца. Может, профессор Данкан узнал что-то такое, что может помочь Осрику? Осмотревшись, Макс заметил на полке книгу «Поклонения….» Недолго думая, он прикарманил и её. Конечно, воровать у мертвого нехорошо, но он же делает это не ради себя. Теперь вроде все, пора уходить. Но, сделав пару шагов к двери, он вернулся и снова подошел к профессору. Что-то в его позе настораживало, словно в последнем усилии он пытался защитить что-то очень ценное. Все слышали истории о том, что, защищаясь, жертва зажимала в руке важную улику, указывающую на убийцу. Может, это один из таких случаев? Перевернув тело на спину и стараясь не смотреть на лицо, Макс осмотрел холодный кулак. Нет, бесполезно, это только в книжных историях жертва делает все, чтоб помочь расследованию. Его взгляд машинально скользнул вверх, к бледному лицу с распахнутыми глазами. И тут он заметил еще один след, оставленный убийцей. По обеим сторонам шеи, почти под ушами были темные пятна синяков – почти незаметные под высоким воротником. Макс вскочил и попятился. Он это уже видел, в том прошлом, которое хочется забыть, вычеркнуть как принадлежащее другому человеку, гораздо худшему, чем ты сам. Но в тот раз он не обратил внимания на синяки на горле стражника. Он только видел свою руку, сжимающую неизвестно как попавший к нему окровавленный нож, и головную боль как от похмелья. Тогда Хайнц был рядом. Верный Хайнц, хитрый Хайнц, заставивший Макса верить, что он способен на убийство. Но самое худшее – это то, что всегда остается место для сомнения. Уходя, Макс аккуратно запер черный ход. «Религиозные взгляды племени были тесно связаны с их климатом. Урожай, а значит и жизнь людей зависела от сезона дождей. Со свойственной примитивному разуму склонностью приписывать природным явлениям сложную индивидуальную сущность племя построило «ловушку бури». Ритуальные действия совершала специально обученная каста жрецов, в чьи обязанности входило в особо неблагоприятное время выбирать среди себя «героя, чистого мыслями и делами». Задачей выбранного было, оказавшись в «ловушке», «вдохнуть» бурю и, таким образом, превратиться в некий сосуд для неё. Затем избранный жрец уходил в пустыню, и спустя несколько дней начинались дожди. После нескольких дней, проведенных в пустыне, жрец возвращался и «запирал» дух бури обратно в храм, до следующего раза. Нет никаких сведений о том, чтобы какой-либо жрец вызывался дважды на эту роль. Создается впечатление, что все поклонение имело положительный характер, связанный с плодородием и процветанием. Но такие данные встречаются в основном относительно раннего периода. В дальнейшем же, с развитием культуры и появлением новых слоев надстроек, рядом со знаком бури все чаще появляются знаки, выражающие «страх», «опасность» и даже «смерть». Самый последний слой содержит все эти знаки, а также символ запечатывания. Тщательный анализ найденных вокруг храма остатков культуры свидетельствуют о том, что жестокий климат и засуха стали причиной того, что племя навсегда покинуло свои земли». Макс оторвался от прочитанного. Значит, есть некий дух, «буря», который сначала был подвластен контролю жрецов. Затем, видимо, что-то пошло не так: то ли он перестал подчиняться, то ли приносил больше разрушений, чем пользы, но жрецы решили запереть его навсегда, пожертвовав собственным выживанием. Дождь стал редкостью. Ветер приносил только пыль, растения становились чахлыми и безвкусными, а река обмелела. Дети плакали от голода, и тогда племя покинуло дома и ушло в пустыню, растворившись в горьком песке. Макс поежился. А где-то там, под курганом, «буря» продолжала жить и ждать. А потом появился Осрик. Макс вздохнул и, отложив книгу, устало потер лицо руками. От грустных раздумий его отвлекли шаги за спиной. На дощатую веранду, облюбованную Максом, вышел дед. После заходя солнца повязка была снята, открыв сумеркам острый взгляд глубоко посаженных глаз и кустистые брови. Тяжело вздыхая, он опустился на скамейку возле Макса. Он молчал, но неожиданно это оказалось нужнее любых слов: рядом с ним Макс почувствовал себя спокойнее. Этот старик был олицетворением терпения. - Мистер …- наконец подал голос Макс, но осекся. - А, кстати, как к вам обращаться? - Я уже полвека просто «дед». Все так зовут, и ты зови, а то гляди сам запутаюсь. Чего тебе? – Как думаете, можно простить человека, который совершил ужасный поступок? Дед задумался. - Насколько ужасный? – Спросил он. – Украл курицу? Солгал? Изменил? Макс молчал. В наступившей тишине явственно чудились шлепки, какие бывают только при падении перезревшей сливы на утоптанный чернозем. - Убил человека. – наконец отозвался Макс тихо. - Специально или случайно? - А это имеет значение? - Для меня - да. - Почему? Дед, сощурившись, проводил глазами исчезающие в сумерках тени деревьев. - Мне приходилось убивать, ты знаешь это? - Ну… Соланж как-то говорила, что ты был стрелком. - Да. Но не лучшим в отряде. Лучшими были те, кому нравилось убивать. Я видел их глаза. Хотелось бы сказать, что кровожадность меняла их облик, превращала в зверей – но нет, они выглядели не менее человечно, чем ты или я. Внешне, но не внутренне. - Вы ведь тоже убивали. Как вы смогли объяснить себе это? Как вы с этим смирились? Дед внимательно посмотрел на Макса, будто увидел впервые. На его морщинистом лице показалась горькая усмешка. - Нельзя смириться. Надо помнить, надо сожалеть, надо испытывать боль – только так ты остаешься человечным. Боль человечна. Память человечна. Держись за это. Макс отвернулся. - Я постоянно совершаю ошибки. – пожаловался он в пустоту. – Стараюсь как лучше, а получается черт знает что. Я запутался. - Это из-за той записки, которую ты получил от друга? Макс печально покачал головой. - Это не друг. Вернее, когда-то мы работали вместе, и я думал, что никогда больше его не увижу. Я надеялся, что никогда больше его не увижу. - Он плохой человек? - Иногда я сомневаюсь, что он человек. - Он опасен? - Думаю, да. Он хочет власти. Макс вспомнил грустные глаза Осрика, когда они пересчитывали катастрофы. Да, разрушений было действительно очень много, но осознавал ли он когда-нибудь всю тяжесть случившегося? Наверное, нет. Это бы его сломало. Итак, на одной чаше весов – Осрик, наивное и доброе средоточие хаоса, а на другой – расчетливый и бессердечный Хайнц, способный что угодно превратить в оружие и убить сколько угодно людей, лишь бы получить желаемое. «Специально или случайно». Какая же чаша окажется тяжелее? И что будет, если Хайнц каким-то образом получит в свои руки «дух бури», с Осриком или без? - Кажется, мне многое надо вам рассказать. – Обратился Макс к деду. – И вы мне не поверите. *** «Рог изобилия» - твердил про себя Осрик, осматривая толпу. Залатанная шляпа в его руках стремительно наполнялась монетами, а поток охочих до развлечений зрителей не иссякал. Он взглянул на Маэстро: тот, не прекращая громко расхваливать предлагаемые болезненно-реалистичные зрелища, слегка пожал плечами. Мол, да, я знаю, это странно, и в обычный день нас бы уже вываляли в перьях и выгнали из города, но все идет так как идет, и я ничего не могу с этим поделать. Цирк Маэстро ди Сальво приобретал бешенный успех в результате совершенно противоестественного хода событий. Труппа, воодушевленная хлопками и звоном медяков, выходила на новую высоту немного сумасшедшего веселья: дело в том, что трюки действительно получались, как по учебнику, животные послушно прыгали и кланялись, жонглер ни разу ничего не упустил, а Веселая Элли порхала на качелях, как большая тяжелая жирная бабочка. Это было бы крайне странно в любом другом случае, но сейчас заслуга целиком и полностью принадлежала Осрику. «По крайней мере, это лучше, чем землетрясение или ураган» - думал он, поправляя полумаску. Здесь, на краю импровизированной сцены, он чувствовал себя почти невидимкой. Его задачей было обходить зрителей, протягивая шляпу и затем ссыпать мелочь в холщовый мешочек. За это утро шляпа опорожнялась уже два раза, а толпа только прибывала. Выждав паузу, он подошел к Маэстро. - Как скоро мы уйдем отсюда? - Уйдем? - Маэстро недоуменно вытаращил глаза. – Парень, да ты что – уходить, когда мы только – только нашли наше золотое дно? Да ты посмотри на этих олухов! Они готовы платить даже за фокус с отрыванием большого пальца! Его прервал очередной шквал одобрительных возгласов из толпы. Осрик собирался оглянуться на сцену, но Маэстро рывком отвернул его обратно. - В чем дело? – спросил Осрик, увидев, как его собеседник нахмурился. - Тебе не нужно это видеть, малыш. Кажется, Веселая Элли решила станцевать. - Оу. – Осрик замер. - И… - Маэстро прищурился сквозь бесполезные монокли. – А, да, точно. Она решила немного раздеться. - Оу! - Не, не переживай, она застряла на полпути. Уф, эти ребята такие веселые! Так что ты хотел? Осрик протянул ему шляпу. - Этого достаточно. Считай, я себя выкупил. Как минимум трижды. - Ты хочешь уйти. – Маэстро отступил на шаг, глядя на Осрика с сомнением. – Ты уверен? - Как ни в чем другом. Думаю, с вами все будет в порядке. Теперь уж точно. – Осрик, сам не зная почему, решил, что какая-то часть невидимой силы, сопровождающей его, навсегда присоединилась к этим людям. Наверное, это из-за той магической атмосферы, которая и так витает вокруг цирков. А магия тянется к магии. - Ну, похоже на то. Кажется, у цирка ди Сальво наконец-то наступила белая полоса. - Вы это заслужили. – Осрик, сняв маску, отдал её Маэстро. Тот, печально улыбнувшись, продекламировал: - И летний день становится холодной ночью… - Без тех, кого мы называем друзьями. – Закончил Осрик. – Фицуильям, «Из письма». - Тебе всегда будут рады в цирке ди Сальво. Они с искренним уважением пожали друг другу руки: усталый старик в нелепых лохмотьях и странный парень, окруженный ореолом загадочности. За время «одержимости» в Осрике развилось особое предчувствие, которое говорило о приближении очередной катастрофы. Это было что-то сродни внутреннему компасу, который толкал его от одного места к другому, заставлял покидать один город за другим, выгонял в пустыни и подталкивал в спину горячим душным ветром. В некоторые моменты это чувство обострялось, заставляя мир вспыхивать новыми красками, громкими звуками, «аурой» ожидания чего-то ужасного. Сейчас, возле беззаботного цирка, Осрик чувствовал растущее непреодолимое желание сбежать, как можно быстрее, подальше от людей и от города, название которого он даже не старался запомнить. Это чувство усиливалось, принося тревогу и напряжение. Единственный выход – поддаться ему. Именно поэтому он, спешно пополнив запасы еды и воды, спешил прочь, наталкиваясь на людей, наступая на ноги, ошеломленный приближением беды. Что-то должно случиться, и совсем скоро. *** - Итак, подытожим. – Соланж смотрела в точку на стене, находящуюся над правым ухом Макса. В её голосе слышалась удивительная смесь жестокости и отчаянного веселья. – Ты говоришь, что все катастрофы, произошедшие в последнее время, это следствие твоего эгоизма. И что из-за тебя Осрик стал ходячим бедствием, и что умный и злой человек может использовать его в своих целях. Вроде ничего не упустила. Ах да, а еще, возможно, он гораздо лучше кого бы то ни было разбирается в том, как действует проклятие. - А еще мы не знаем, где искать Осрика. – напомнил дед. - Спасибо. – отозвались ребята: одна искренне, другой – с сарказмом. Вопреки ожиданию, Макс не паниковал. Конечно, с одной стороны, возвращение бывшего напарника можно считать одним из худших поворотом событий, особенно если учесть интерес того к разрушениям. Но с другой – все становилось проще. Хаос приобретал человеческое лицо, хоть и удивительно бесчеловечное, но это уже перемещало проблему из ряда абстрактных в ряд просто… фантастически невыполнимых. Нет, все равно сложно. Макс промолчал еще кое-о чем. Он не сказал ни слова о самых темных главах своего прошлого – о том, каково было очнуться, сжимая в руке окровавленный нож, какими пустыми казались светло-голубые глаза мертвеца. Может, еще придет нужный момент для этого рассказа, но не сейчас. Вторым и третьим правилом, которым Макс научился у Хайнца, были советы – «никогда не рассказывай все» и «есть слабые стороны? Используй их». Пришло время применить знания на практике. - У меня есть план. – Отозвался Макс, пытаясь звучать оптимистично. Получилось плохо. - О, нет. – Соланж закатила глаза. Больше всего в жизни она ненавидела три вещи. Если выстроить их в порядке возрастания, то получится цепочка «самовлюбленность – ложь – самовлюбленные лжецы». С некоторых пор Макс на её глазах перекочевал из первого звена на самый верх, венчая собой заснеженную вершину ненависти. Этот вид эмоций не так уж и заметен на первый взгляд, но холодное раздражение такого сорта можно было бы использовать для резки стекла. - Я знаю, как он будет действовать. У него есть фора в три дня и знания, которых нет у нас. Возможно, уже сейчас он нашел Осрика. - И? Звучит так, как будто у него в руках все козыри. У него есть все, чтобы разрушать города направо-налево, пока мы будем бегать за ним и пытаться его остановить. - Первое время он будет думать так же. – кивнул Макс, воодушевленный так естественно ввернутым в речь «мы». – И ошибется. - Почему? - Осрик. – ответил Дед за Макса. – Он ни за что не причинит зла другим людям намеренно. - И это затормозит Хайнца. – кивнул Макс. - Возможно, заставит искать выход. А за это время я попробую с ним договориться. - Помню, кто-то говорил про «план». Кажется, я готова его услышать. – отозвалась Соланж мужественно. – И лучше тебе звучать убедительно. - Хайнц мошенник, но он первоклассный мошенник, и я многому у него научился. Может ли ученик обыграть учителя? Только Хайнц может думать такими категориями. А он и будет так думать, потому что готов сделать все ради выигрыша. Даже убить. -И что ты предлагаешь? Может просто придем и сдадимся ему? - Нет, я попытаюсь убедить его, что мы уже проиграли! – сказал Макс торжествующе. - Тебе не придется стараться. Черт возьми, тебе даже не придется врать. Ну и что дальше? Макс самодовольно улыбнулся, вызвав этим очередной вздох едва сдерживаемого раздражения со стороны Соланж. - Два Вэ. – произнес он, идиотски кивая. – Время и Возможность. Мы получим Время разобраться в планах Хайнца и решить, как мы можем ему помешать и Возможность подобраться к нему поближе. Как говорится, держи друзей близко, а врагов – еще ближе. - Я б тебя на привязи держала. – буркнула Соланж вполголоса. - Что? - Знаешь, Макс, это все равно звучит дерьмово. Если мы не сможем остановить его сейчас, то потом – тем более не сможем, потому что он сотрет нас с лица земли. И, к тому же, мы понятия не имеем где его искать. - Там же, где и Осрика. – Мрачно отозвался Макс. – В эпицентре. *** Оставить кружку с чаем, отойти на минутку и обнаружить что чай кто-то выпил – обидно. Оставить кружку с чаем посреди безлюдной пустыни и, вернувшись, найти кружку пустой – чертовски страшно. Но Осрик не стал тратить время на глупые вопросы вроде «Здесь есть кто-нибудь?». Замерев, он прислушался к окружающей темноте. - Кем бы вы ни были, советую держаться от меня подальше. И, кстати, в следующий раз стоит просто попросить – мне чая не жалко, только вот с водой в пустыне туговато бывает. На границе пятна света от костра шевельнулась тень. - Я слышал про одного человека. – Раздался тихий отчетливый голос. – Смерть следует за ним по пятам. Он приносит разрушения и страх. Говорят, он может вызывать бурю, и земля раскалывается на части под его поступью. Осрик замер. Жаль, что костер прямо перед ним и его видно, как на ладони. - Это довольно занятная история. – Пробормотал он. – Но слишком невероятная, чтобы быть правдой. - Тем не менее, это правда. – Фигура вышла из тени. Это оказался худощавый мужчина с острыми птичьими чертами лица. – Осрик, не так ли? Хайнц делал все, чтобы казалось, что он знает больше, чем говорит. Он всегда считал, что привычка злодеев выкладывать свои планы первому встречному – это основная причина их непопулярности. Нет, надо действовать иначе: намекни там, промолчи тут, выскажи предположение и предоставь собеседнику самому додумать все необходимое. Он проявлял честность гомеопатическими дозами, и пока что это его не подводило. Но парень перед ним выглядел настороженным и сообразительным: ему хватило ума не отвечать на явную провокацию, и он использовал паузы, чтобы думать. Чтож, так даже интереснее. - Могу я узнать, с кем разговариваю? – Спросил Осрик. – Сами понимаете, в пустыне можно встретить разных проходимцев. «Ого, да бычок не только мычит, но и бодается» - подумал Хайнц. - Ты прав, я должен был представиться. Можешь называть меня Хайнц. Я друг Макса. - Тот, который учил его обманывать людей? - Скажем, мы учились друг у друга. – Хайнц фальшиво улыбнулся. – И, кстати, это он сказал мне где тебя найти. - Вы встретили его в Пле-Пло? А почему он сам не пришел? Хайнц пожал плечами и ответил как можно более небрежно: - Мало ли какие дела могут появиться у молодого человека. Новые знакомые, старые друзья, может, познакомился с какой-нибудь девушкой и решил остаться с ней… На лице Осрика не дрогнул ни один мускул, но Хайнц почувствовал, сколько усилий это стоило. «Ну же, парень, разозлись» - думал он, начиная раздражаться – «Ты только что узнал, что твой друг бросил тебя и увел девчонку. Неужели в тебе нет ничего человеческого?» -А зачем вы меня искали? – Спросил Осрик. О, конечно, он почувствовал разочарование. Но вовремя включилась спасительная привычка контролировать эмоции. Основной способ - просто притворяешься, что их нет, и хорошенько себя в этом убеждаешь. На этот раз Осрик отвлек себя на подробности рассказа Хайнца. Можно ли верить призраку, возникающему перед тобой в пустыне? Хайнц был впечатлен. Парень умел слушать и думать одновременно – редкое сочетание. Надо быть начеку. Или пустить в ход козыри. Хайн, порывшись в кармане, достал небольшую потрепанную книжку. - Вот. – протянул он её Осрику. – Думаю, когда-то это принадлежало тебе. Я получил его от Макса, дополнил кое-какие записи, и кое-что удалось расшифровать. Блокнот. Осрик взял его и открыл на случайной странице. В свете костра закорючки сливались в причудливый узор. Почерк заметок на полях был ему незнаком. Неужели все это время Макс хранил блокнот? - И что? – Осрик, игнорируя протянутую руку, рассматривал страницы блокнота. – Это всего лишь отголоски древних мифов, не так ли? - Да, именно так это выглядит. Для любого непосвященного человека, но не для тебя, не для Макса и определенно это показалось профессору Данкану достаточно важным, чтобы посвятить этой загадке несколько научных работ. Осрик пребывал в смятении. С одной стороны, одинокий незнакомец, встреченный в пустыне, уже сам по себе выглядит подозрительно. Но с другой… какой у него был выбор? Опять стирать подошвы о каменную крошку, усыпавшей пустыню, брести куда глаза глядят и надеяться никого не встретить? Это никогда не работало. - Переходите к основной цели нашего разговора. – Посоветовал Осрик Хайнцу, нехотя возвращая блокнот. – Вы ведь не просто так искали меня в этой глуши. Хайнц спрятал одобрительную улыбку. Эта ситуация, этот диалог приносил ему некое интеллектуальное удовольствие, тяга к которому было его единственной слабостью. - Я предлагаю помощь. Все необходимые средства, чтобы снять с тебя проклятие. Я не буду раскрывать подробности - это такая скука, не так ли – но могу заверить, что в моем распоряжении есть необходимые ресурсы. Единственное, что еще нужно - это твое согласие. Добрая воля. - Я вам верю, но не доверяю. – Отозвался Осрик, не спуская изучающего взгляда с чрезвычайно дружелюбного лица собеседника. – И у меня будет пара условий. - Что угодно. - Во-первых, никаких городов. - Я принимаю это условие. - И второе. Макс. Хочу быть уверен, что во время нашего… сотрудничества он будет в безопасности. Что бы ни случилось. Хайнц отступил в тень, скрывая выражение лица. - Как пожелаешь. *** На какие деньги Хайнц строит ловушку? Лучше об этом не думать. Каждый день, что они находились в строительном лагере посреди пустыни, он писал много писем и отправлял их с самыми быстрыми всадниками, а потом ему привозили золото – в мешках и сундуках. Иногда он, не повышая голоса, спорил с серьезными хорошо одетыми людьми, после чего на стол ложился очередной привлекательно тяжелый звенящий мешочек. Хайнц умел управлять людьми. Что-то в его голосе вызывало неприятное чувство беспокойства в затылке, о котором не хотелось думать, поэтому люди предпочитали подчиняться без размышлений. Кажется, они отдавали ему деньги просто так, лишь бы уйти. Стройка на месте гробницы кипела. Хайнц не заботился возведением подробной копии ловушки: он ограничился воссозданием каменного пола, на который полуграмотные каменщики переводили необходимые символы из блокнота и черновиков профессора, и каркасом из толстых каменных колонн. До окончания работ было еще далеко, но его нетерпеливость подстегала и гнала вперед. Что касается рабочих, то оплата была обещана достойная, кормили на месте, оставалось только быстро и молча выполнять свою работу. Хайнц никогда не повышал голос. Он расходовал мимику экономно, как воду в пустыне, и прибегал к ней в самых крайних случаях. А еще Хайнц был умен. Зачем придумывать что-то лишнее, если можно сделать человека своим собственным тюремщиком? Он поселил Осрика в самом центре круга из бараков для строителей: на достаточном расстоянии чтобы видеть бурю, но не попасть в неё. Он знал, что Осрик, опасаясь навредить кому-либо, не ступит ни шагу из безопасной зоны. По утрам, выходя из своего шатра, он с удовольствием и легким опасением наблюдал за тучами на горизонте – в той стороне, где Осрик разбил свою скромную палатку. Иногда ему казалось, что ветер доносит запах чая – хотя это конечно было бы невозможно. Он предвкушал это – обуздание силы, властной над жизнями сотен тысяч людей, и воображал, что он может сделать, имея такую силу. Он бы держал в заложниках целые города, и они сами платили за себя выкуп. Это будет идеальная сделка. День за днем исчерканный блокнот Осрика и записи профессора открывали Хайнцу все новые тайны заклятия, приближающие его к заветной цели. Бурю можно обуздать через человека, который является её носителем. «Чистый помыслами и делами…» - перечитал он и окружил эти слова цепочкой символов. Что-то в них ему понравилось, и он, перечитав их еще раз, откинулся на спинку высокого кресла. Но оставалось еще одно неоконченное дело. - Господин – послышался тихий голос из-за плотного занавеса на входе в шатер. – Макс… - Я знаю. Приготовьте мне лошадь. – Сказал он негромко, зная, что за дверью жадно ловят его распоряжения. Пора наведаться в Раль-рам. *** Макс решил, что нет необходимости специально искать Хайнца: тот всегда находил способ узнать, где он находится. Поэтому он просто отправился в ближайший крупный город – Раль-рам, конкурирующий с Пле-Пло в сфере туризма и отчаянно гордый своими вишневыми садами. Когда-то, далеких пять лет назад он уже был здесь – проездом, с группой студентов, направляющихся на летнюю практику. Он на удивление хорошо помнил дорогу, ведущую от Восточных ворот прочь, в пустыню, где в нескольких часах пути находились развалины гробницы, и, возможно, погребенные под песком остовы палаточного городка. План, который Макс разработал на этот раз, не был идеальным. Главным и самым существенным, по мнению Макса, недостатком был тот факт, что роль наживки досталась именно ему. Нет, конечно, это было логично, но еще логичнее было бы как можно дольше удержать голову на плечах. Ему повезло, что он не разбирался в шахматах и избежал очевидного и напрашивающегося сравнения с пешкой, которой вот-вот пожертвуют. Разделившись с Соланж и Дедом и убедившись, что они отошли достаточно далеко, Макс осмотрелся. Ратуша с одной стороны и рынок – с другой обрамляли мощенную брусчаткой площадь. Здесь же наличествовали непременные атрибуты любого города: торговцы сувенирами, нищие, лотки с ароматными, но подозрительными лакомствами и несколько уличных музыкантов. Нет, то, что ему нужно, не здесь – скорее всего, надо искать угол, ведущий в косой и грязный переулок, и небольшую, но шумную толпу разномастных бездельников. Сунув руки в карманы, чтобы уберечь кошелек, и беззаботно посвистывая Макс двинулся по широкой дуге, зорко всматриваясь в тени. О, а вот и то, что надо. Стаканчики и стеклянный шарик с волшебной скоростью передвигались в ловких пальцах. Подначивая зрителей прибаутками, повышая ставки и воровато оглядываясь по сторонам, наперсточник заставлял предметы кружиться под его пальцами, то и дело останавливая их чтобы обнаружить – вот сюрприз – что шарик вовсе не в том месте, где ожидалось. Горка медяков перед ним росла, зрители распалялись, крики азарта достигли опасного порога, за которым увлеченность перерастает в агрессию. У Макса была пара минут до того, как стража обратит внимание на слишком громкую возню в переулке. Подставная утка – а в таких случаях как минимум один человек разыгрывает удачливого простака – отходил в сторону, плотоядно поглядывая на звенящие монеты. Наверное, поделят пополам. Правда, Максу, как ученику, в таких случаях доставалась только треть. - Внимательно гляди, деньжата греби! - выкрикивал шулер незамысловатые речевки. –Угадай стаканчик, набей себе карманчик! Подходи скорее… - …получи по шее! - не очень изящно закончил за него Макс. Все головы повернулись к нему. - Почему бы и не сыграть? – жизнерадостно откликнулся он, подходя к низкому столику и выкладывая несколько монет. - Господин, а вы уверены? – спросил аферист, сверля его взглядом. Видимо, он что-то заподозрил. Возможно, из-за широкой улыбки Макса. Редко кто подходил к столику, выглядя настолько самоуверенно. – Это может быть сложнее, чем кажется. - Поверьте, я еще вас удивлю! – пообещал Макс, присаживаясь на низенькую скамеечку поудобнее. – Ну, поехали? Наперсточник принялся за дело. Да, как и предполагал Макс, здесь и не пахло честной игрой. В первые же секунды шарик исчезал в ладони, а стаканчики продолжали кружиться вхолостую. Неудивительно, что Макс проиграл первый раунд. - Экий я простофиля. – Сокрушался он, вынимая еще несколько монет. – Давай еще раз. Шулер поставил стаканчики в ряд, приподнял один, показывая шарик, опустил, и вынужден был остановиться. Макс громко чихнул, качнувшись и взмахнув руками, громко извинился, прокашлялся и уставился на стаканчики. - Ну, давай. – Скомандовал он аферисту. – Крути, верти, запутать хоти. Тот замер, уставившись на Макса враждебно и удивленно. Конечно, усмехнулся про себя Макс, будешь удивлен, когда шарик исчезает из-под твоего носа. Но, подчиняясь любопытству толпы и, видимо, очень плохому инстинкту самосохранения, шулер продолжил перемещать стаканчики. - Стоп. – Скомандовал Макс. – В среднем, да? Пусто. - Ой, ну тогда в правом. Пусто. - Поищи в левом. Наверняка в левом есть. – заговорщицки подмигнул Макс шулеру. Кажется, они полностью поменялись ролями. Толпа, не сдерживая любопытство, подалась вперед. То ли от духоты, то ли от волнения шулер покрылся испариной. Дрожащая рука потянулась к левому стаканчику. Макс знал, что там пусто, потому что вот уже минуту шарик покоился у него в кармане, а вот что сделает толпа с этим несчастным… - Стоп. Ладно, я проиграл, наверняка шарик там. – Макс перехватил руку наперсточника в последний момент. Есть время наживать врагов, а есть время воспользоваться авторитетом, и сейчас явно был второй случай. Парень, объявляя об окончании игры, чуть не плакал от облегчения. Макс позволил толпе разойтись, и подошел к нему поближе. - Какого черта? – прошипел тот, собирая пожитки. – Ты чуть не раскрыл меня! Знаешь, что эти парни могли бы сделать с таким как я? - Знаю. – Ответил Макс, возвращая шарик. – Поэтому и не раскрыл. Мне нужно от тебя кое-что. - Что? - Во-первых, верни мне мои деньги. Во-вторых, скажи Хайнцу, что Макс здесь. - Макс? Это… -Не важно, он поймет. И еще… найди себе нормальную работу, правда. Или научись делать эту как следует. Парень выглядел притихшим, но протянул руку для уважительного рукопожатия. Макс, уходя, остановился и развернулся. - Кстати, и верни мне мои деньги еще раз. Позорище. Ему пришлось ждать около часа, прежде чем он заметил темную долговязую фигуру, следующую за ним по пятам. Хайнц уже здесь. Не оборачиваясь и стараясь не дергаться, Макс прошагал вглубь клубка узких спутанных улочек, в которые через развешенное белье и надстройки едва пробивался солнечный свет. Покрашенные в пыльно-синие цвета стены домов смыкались причудливым лабиринтом, тормозя его неожиданными тупиками и поворотами. На память приходили непрошенные образы – воспоминания из детства, которые напоминали взрослому Максу вопросы из разряда «задачи на смекалку». Например, сколько человек могут поместиться на полу крошечной квартирки в таком доме, как эти. Или сколько мешков картошки можно купить на зиму за те деньги, что он зарабатывал на продаже газет. По мере его взросления задачи требовали все большей смекалки. Например, сколько человек нужно, чтобы избить одного безоружного до потери сознания. Темные улицы для темных дел. Пройдя пару кварталов, Макс остановился и развернулся. Тени перед ним сгустились, превратившись из легкой дымки в черную кляксу, и выплюнули его бывшего подельника. Время ничуть не исказило ни птичьи черты, ни угловатый профиль. Он улыбался. Так, будто ничего не случилось. Будто не было афер, облавы, после которой он пропал, убийства беззащитного профессора, угроз и шантажа. Улыбался тонкой улыбкой гордости и превосходства, которую Макс знал и ненавидел. - Добрый вечер, Макс. – Поздоровался он с притворной любезностью. – Однако ты находишь довольно необычные способы привлечь мое внимание. - Зато сработало. – Макс не знал, как говорить с ним. Хайнц лгал ему, возможно, с первого дня их встречи, манипулировал им, играл на его слабостях – и так тонко, что Макс и сам начинал верить в любую ложь. - Я знаю, зачем ты здесь. – Хайнц склонил голову набок. – Глупый и опрометчивый поступок. Я тебя такому не учил. - Я предлагаю сделку. За мою голову предлагаю солидную награду в Миларете. Для тамошних стражников я до сих пор преступник и убийца. Я скрывался несколько лет, и, думаю, награда могла вырасти. - Сорок тысяч. – Ответил Хайнц мечтательно. – Лестно, если учесть, что тебя переоценили. - Сдай меня. – Продолжал Макс настойчиво. – Получи деньги. И оставь в покое Осрика. Хайнц, выдержав паузу, покачал головой. - Не интересует. - Стой! – крикнул Макс. – Подумай хорошенько. Что ты получишь от проклятия? Оно же неуправляемое! И Осрик ни за что не согласится подчиняться тебе если будет знать, что пострадают невинные. А сорок тысяч – это гарантированный куш, это больше, чем мы когда-либо зарабатывали за один раз. - О, Макс. – Хайнц устало вздохнул. – Наивный мальчик. Ты ничего не понимаешь. Я в любом случае сдам тебя, не в Миларете, так здесь. Но важно другое. То, что есть у Осрика – это не проклятие, это драгоценный дар. А у тебя с твоим другом много общего – например, вы оба слабы и мягкосердечны. Вы боитесь власти, вместо того чтобы наслаждаться ею. И это главный недостаток, который мешает вам использовать то, что само приходит в руки. А у меня – тут глаза Хайнца странно блеснули – нет недостатков. - Взять его. – Добавил он уже совсем будничным тоном, и на голову Макса обрушился удар, после которого последовала темнота.