Когда лишь ветер мог сорвать листок, А молния - пронзить живую душу, Стоял по центру острова чертог, Что полнился монахами. Послушны Монахи были Слову. Купола Манили их к высокому покою. Нашли приют здесь бывшие изгои, "сходя с ума", сгорая спрохвала. Лишь колокол ударит на заре, Как те уже с молитвою вставали... А жизнь спустя, послушно отбывали В потусторонний город Назарет. Легка ли доля? Вытеснив врагов Из шатких мыслей, плача втихомолку, Отдать пришлось намоленное - волку Мамай-орды, с товаром до краёв. Средь голых стен печали не снести. Гудели ветры... Блеяли с амвона, Зверея от поклона до поклона, Степные азиатские вожди. Века прошли, пока не воссоздал Народ свой мир под маковкой крестовой, Забыв свои первейшие основы, Он славил ложь и с ложью умирал Во тьме и страсти злом привитых слов, Усердно выдавая их за правду. Загнав луч Солнца в чёрную лампаду, В ладошки бил сикстинский баснослов. Так правил он, урода за уродом Провозглашая ставленником зла, Воцерковляя всякого козла Служить его святейшеству в угоду. Теперь тот остров, веком не тревожим, Опять попал монаху под пяту... И... заражённый вирусом безбожья, Боящийся шагнуть через черту, Служитель культа звёзд не замечает, Блукая в лабиринтах долгих снов... «Я не готов. Ещё я не готов…», - В молчании чуть слышно отвечает...