Он безусловно мог не отвечать… Что, голос мой? – один из миллиона… Он мучился, не зная, как начать И начал с мушкетёрского поклона. Потом перо скрипело: «Извини… Но пишут все, а деятелей мало… И что с того?.. Редакторы, они… А, впрочем, щас берут кого попало…» А дальше – хуже: нервненький вердикт, Что, дескать, слабо, очень даже слабо… «…наковырял, наплёл, нагородил… Уж сорок лет… Задуматься пора бы Над тем, что пишешь, как и почему… «поганки», «костыли» да «красивизмы»… » И я вполне поверил бы ему, Что автор, то бишь - я, увы, не признан… Но, спохватился вовремя… А он? Кто он такой? Завистливый взыскатель? Брюзжащий неудачник? Гистрион, Что славы ради влез в чужие платья? Читаю дальше: пишет про себя, Где предлагает в качестве сравненья Мне прочитать его стихотворенья И заучить на память, закрепя… А я всё думал: «Странно… Почему, Вчера на встрече так рукоплескали? Всё может быть, но, судя по всему, В аплодисментах, люди мне - не врали… И вдруг брезгливость, злость и словари С учебниками по правописанью… Проснись, слепец, проснись и посмотри, Что мой корабль давно под парусами!.. Кому мне угождать? – оно смешно… Идти на поводу у крючкотворца И слушать фальшь?.. «Ну, что ж, а в остальном…» А в остальном - читатель разберётся, Без блескотни забронзовелых лбов И плутовства лукавых нападений, Кому отдать признанье и любовь, Ну а кому - глубокое презренье.