Вот замок, затерянный среди скал, Завис над бездной провала. Здесь каждую ночь под волчий оскал Луна багрово вставала. Внизу морские ревут валы, Солёной брызгая пеной, А в замке тихо. И лишь орлы Кружатся в небе степенно. Но не безлюден замок, хоть свет Не льётся из окон келий. Прикован цепью живой скелет В стенах его подземелий. То узник, брошенный в ужас тьмы. Он глухо стонет и шепчет: «Стальные прутья моей тюрьмы, Держите меня покрепче! Я с малых лет доверял уму, Глумясь над глупою верой, И шёл я к смерти, в себе чуму Излечивая холерой. В борьбе с тоской приучался пить, Грехов выращивал рощи И ненавидел, боясь любить, Поскольку ненависть – проще. Я зеркала прямые разбил, Кривым доверившись стёклам, Я всё святое в себе убил И закопал ещё тёплым. И жил, как тать, не страшась огня, Но как-то ночью унылой Мой замок Совесть запер меня И стал мне вечной могилой». Изрёк – и завыл, озверивши глас, Сплетая цепи как нити: «Убейте, убейте меня сейчас, Любою казнью казните! Какую бы муку Господь ни дал, Не будет хуже, чем эта!» Рванулся – и рухнул, и прорыдал До самого до рассвета. Но зря он бился и зря кричал В ночи беспощадно длинной. На все мольбы его отвечал Прибой. Да клёкот орлиный… Прошли столетья, но замок тот Реформы не отменяли. И грозный страж свою жертву ждёт. Кого он ждёт? Не меня ли? 6 сентября 2002 г.