Глава 7. ГРУППА ФИЛЬТРАЦИИ. Три дня устало блуждал я по заснежено - промёрзшему жилмассиву, а потом дядя Лёша, сжалившись над моими разваливающимися туфлями, ввёл меня в так называемую «группу фильтрации». Теперь моей обязанностью было плотно работать со свезённым в РОВД со всех «земель» моими коллегами криминалом. Бегать по улицам как бобик, или нежиться у тёплой батарее в своём кабинетике, часами допрашивая «клиентов», – есть разница?.. Обычно фильтрация задержанных - удел наиболее опытных, хорошо знающих обстановку в районе оперативников. Но иногда к ним подключают и неопытный молодняк вроде меня, – для перенимания опыта… Суть происходившего: сперва из общей массы - отсеять тех, кто при первой же углублённой беседе с ними сумел убедить оперов, что и не мочил никого на Юбилейной, и не знает об этом ни шиша, и вообще - не плохиш, а хорошист: сто пудовый!.. Таких почти сразу же - отпускали, иногда (для профилактики!) немножко поколотив на дорожку… За что конкретно били?.. Да ни за что… Просто так, на всякий случай!.. Затем началась основательная отработка лиц, в отношении которых первоначальные подозрения оказались подтверждёнными чем-либо: «клиент» ранее судим, либо замешан в какие-то сомнительные истории, или якшается со всяким сбродом… А то и просто - не приглянулся операм, и всё тут!.. Таковых - задерживали в РОВД на срок до трёх суток. (На большее, без санкции прокурора - это писалось в 1999-м году - и предъявления обвинения, мы не имеем права). И допрашиваем уже конкретней и жёстче. Перво-наперво строго внушали допрашиваемому: «угрозыск о тебе всё знает», «против тебя уж столько железных улик!», «самое лучшее - вовремя раскаяться и дать «явку с повинной» по всем последним делишкам», «не жди, пока следствие само докажет твою вину, - тогда срок вырастет вдвое!..» Как ни странно, находились дурики, которые в эту бредятину всерьёз верили, и начинали каяться в собственных грехах… Фактически - своими же руками вешали на себя увесистые сроки!.. А нам - что?.. Нам дураков не жалко… Показания этих Даунов охотно записывали, в душе посмеиваясь над их редкостным тупоумием… Но такая пруха пёрла редко, и - лишь с теми, кто до этого дела с ментами не имел, и ещё не изучил наши приёмчики… «Невиновен!.. Ничего не делал, не видел, и не знаю!.. За что ж в неволе мучаете?!» - лишь жалобно хныкал очередной «клиент», справедливо полагая: «опять менты пургу гонят!», и «ничего у них против меня нету!» Если слеза капала недостаточно убедительно, или если не показался оперу достойным долгой дружбы и пламенной любви - «клиента» прессовали. Сперва - морально, а если требовалось - то и физически… Иногда - очень больно!.. Обычно на этой стадии допросов криминала пытались расколоть «на всё». Сойдёт признание в совершении любого из преступлений, совершённых на территории нашего района в последние месяцы, и оставшихся нераскрытыми. Но если «на всё» допрашиваемый не «подписывался», то в этом случае ра. Вообще-то допрашивающий опер сперва колит его «на всё». Сойдёт признание в совершении любого из преступлений. совершённых на территории района и оставшихся нераскрытым. Но если «на всё» клиент не подписывается, то в этом случае беседа концентрировалась на мокрухе в 14-м доме по Юбилейной… Разговор шёл примерно в таком духе: «А в «малосемейке» не ты сработал?.. Точняк?.. Врёшь, наверное… А вообще - на Юбилейной, 14 когда-нибудь бывал?.. Никогда?.. И в тот день - тоже?.. Чего ж тогда свидетели против тебя показывают… Какая разница - «что показывают?»… Узнаешь чуть позже… А Бегуна лично знал?.. Нет?!. Не гони!.. Есть наколка, что вы с ним регулярно бухали вместе, и накануне у вас была крупная ссора… Ошибка, говоришь?!. Не знал Бегуна, не бухал вместе с ним, и не ссорился с ним никогда?!. Гм… Слышь, а чего ты так нагло себя ведёшь?.. А я говорю – нагло!.. Мне виднее… Не любишь ментов, да?.. Ненавидишь милицию, да?!. Так вот тебе за это!.. Ещё!.. Ещё!.. Так… Успокоился?.. Вставай, вытри сопли, сядь на табурет… Ты ж мужик, клёвый пацан, а не кисейная барышня!.. Подумаешь – ударили разок в полсилы… Знаешь, как я в полную силу бью?.. О-о-о!.. Так что садись и рассказывай!.. Как - «что рассказывать?»?!. Да всё то же… Что мужики конкретно говорят о мокроделе на Юбилейной?.. Ты ж со многими - Вась-вась… Никто не сознаётся?.. И из «бродяг» - никто на себя не берёт?.. Странно… Может, укрываешь кого-нибудь?.. Пытаешься ввести органы в заблуждение?!. Н-на тебе за это!.. Н-на!.. Н-на!», - и так далее… Руководить группой фильтрации сперва поставили замначальника райугро, но через пару дней его, к сдержанному ликованию Дубка и многих оперов, положили в госпиталь с прободной язвой, и теперь этой группой всецело заправлял дядя Лёша. Ему помогали несколько оперов повыносливей, среди которых оказались и мы с Бобровым. Насчёт Вовки я уже всё понял. Нормальный парень, грамотный и опытный опер, но всё ему уж - надоело!.. Работа, начальство, грошовая зарплата Он решил перейти во вневедомственную охрану, «в сравнении с угрозыском там – санаторий!». Уже и концы там нашёл, ждёт – человек должен уйти на пенсию… У нас дорабатывает последние недели. А когда работают без души, в полнакала, без оглядки на будущее - это всегда заметно… Зато дядя Лёша – Ас!.. С утра похмелялся со вчерашнего, перекусывал куском хлеба, и – за работу!.. Пропускал через себя, отфильтровывал урок за милую душу… Поговорит с очередным «клиентом» 10-15 минут - и уже безошибочно определяет, «наш» человек или не «наш», подойдёт к мокрухе на Юбилейной, или не подойдёт, удастся ли его присобачить ещё к какому-либо из совершённых на территории района и оставшихся нераскрытыми преступлений или не удастся… А если что-то начало удаваться – то стоит ли вешать на него «делюгу», и «закрывать» голубчика на пару лет, или же лучше - вербануть в сексоты, используя для этого, как средство нажима, именно эту не доведенную до логического конца, будто бы прощённую ему «делюгу»… Наблюдая за работой старшего опера, понял я главный секрет того, каким образом добивается он чуть ли не сто пудовой раскрываемости преступлений… Вся суть - в понимании человеческих душ!.. Общаясь с криминалами, дядя Лёша всегда точно чувствовал, кто из них на что способен. С одной стороны, это облегчало поимку совершивших данное преступление лиц. С другой - в случае, если установить личности преступников не удавалось, им тут же подбирались кандидаты на их роли, - те, кто хоть данного преступления и не совершал, но по своему характеру, по своей предыдущей биографии, а также и по конкретным обстоятельствам данного дела совершить это преступление - мог!.. И вот на этого, всего лишь потенциально способного - данное злодеяние и вешалась!.. Собственно говоря, по этому же принципу действовали и многие другие менты… Но тут так легко ошибиться. - либо выбраны не те «клиенты», либо воздействовали на них не так, как требовалось… А вот дядя Лёша в этих делах – никогда (ну или почти никогда!) не ошибался!.. Скажем, если уж «грузит» на «левую» мокруху, кого-то, то обязательно такого, чтоб - с нечистой совестью, и чуял на себе груз неискуплённой вины, короче - был «замаран», и потому не трепыхался особо, когда придёт и его черёд страдать - мучаться… Дело техники - убедить такого, что взять в этот раз чужой грех на себя – значит очистить душу от собственной скверны!.. О, дядя Лёша умел убеждать, и далеко не только - одним «демократизатором»… Вот и этот раз он как рассчитывал?.. Быстренько выйдем на убийцу Бегуна, или же «низом» узнаем информацию об нём… А не получится - подыщем подходящий кадр, и на Бегуна его квалифицированно «подпишем»!.. И нашли бы, и «подписали», не сомневайтесь… Но больно уж старательно квасил капитан Харитонов в последнее время, и в конце концов это стало отвлекать даже и от работы!.. Начиная с полудня, всё чаще прикладывался он к бутылке, и к вечеру обычно бывал уж «готовеньким»… А без старшего опера дела сразу начинали буксовать, шли наперекосяк, съезжали на обочину и замирали неподвижно… Начальник угрозыска старался как мог, подстёгивал оперов, кричал, бесновался, чуть ли не кулаками размахивал - ни фига… Без капитана Харитонова эффективность работы районной уголовки падала раз в десять!.. . И страшно даже представить тот день, когда водка окончательно вырвет его из наших сплочённых рядом… Осиротеет тогда угро, и подымет ручки к верху перед взбодрённым криминалитетом!.. …Один произошедший как раз в те дни случай наглядно показал мне, что дядя Лёша пошёл в разнос даже и по своим собственным, максимально «само-разрешительным» меркам… …Как-то в начале шестого вечера пришли мы с Бобровым к нему в кабинет – отчитаться о сделанном за день. В комнате он был не один - напротив него перед столом сидел какой-то рослый кент с нахальным взглядом. Увидев нас, дядя Лёша залыбился: «А, ребята… Посидите пока что… С этим - разберитесь… А мне - в сортир, отлить…» И он утопал. Вовка сел за стол, я пристроился рядом. Незнакомый парень молчал, разглядывая нас и равнодушно щурясь. Немножко сковывало, что Харитонов не сказал – кто перед нами, и по какому поводу с ним надо разобраться. Если это проверяльщик - надо вешать лапшу на уши… Если криминал - с ходу начистить чайник, чтоб не глядел так настырно… Если потерпевший - влепить ему отмазку, почему по его заяве до сих пор никто не шевелится… Но не говорить же кенту, что понятия не имеем насчёт его личности, и как нам себя с ним вести! «Что скажете?» - наконец нейтрально поинтересовался Бобров. Рослый хмыкнул, сплюнул в сторону… Заявил неожиданным фальцетом: «А то и скажу, что невиновен!.. Задержал меня патруль ни за что, доставил сюда… А тут мне гражданин капитан сперва базарил: «Ты позавчера хату на улице братьев Табуреткиных ломанул, я это нутром чую!», потом залюбопытствовал, нет ли у меня корешей в «малосемейке» на Юбилейной, а как узнал, что мой одноклассник Витёк там чалится - сразу обрадовался: «Так это ты мужика в том доме зарезал!» А я ж не резал никого, век воли не видать!.. И никаких хат не бомбил… Вот ей крест!.. На чём поклясться?!» - и он, живо перекрестившись, вновь нагло уставился на нас. Говорил - как надо, жалобно и просительно, так обычно затюканные милицией уркаганы с нами и разговаривают… А вот смотрел - с необычной наглецой… Может, из других краёв к нам прибыл?.. У нас-то криминал стараются держать в узде, а в других городах что делается - кто ж его знает… Может, менты перед бандитами там давно уж ходят по стойке «смирно», и под козырёк берут!.. «Ага… Так ты – из ранее судимых, и обоснованно подозреваешься капитаном Харитоновым в квартирной краже и убийстве?!» - обрадовался прояснению ситуации Бобров. Парень нахмурился: «А почему это вы со мною стали – на «ты»?.. Мы с вами, кажется, в одном классе не учились, и на брудершафт никогда не пили!..» «О, ты ещё и грубиян!..» - окончательно заликовал Вовка, пошарил кругом себя глазами, и, найдя «демократизатор», покрепче взял его в руки. «Не грубиян я, и не домушник, и не убийца, и заподозрен необоснованно, так что попросил бы вас быть вежливым!» - покрепчал голосом рослый. Поколебавшись секундочку, произнёс совсем уж грубо: «Вам, ментам-козлам, только дай возможность списать «глухаря» на невиновного… А за настоящими бандитами побегать - небось, и задницу от стула лень оторвать, а?!.» «Стоп-стоп… Что-то тут не то!.. - зажглась внутри меня красная лампочка. - Уж не из «левых» - хмырь-то?.. Интересно, дядя Лёша его уже ошмонал?..» Толковым опером был Вовка, но в этот раз лохнулся - позволил эмоциям захлестнуть разум, забыв про всякую осторожность… «Эт-т-то кто же здесь козёл?!» - багровея от ярости, угрожающе прорычал он, приподнимаясь со стула. Рослому бы испугаться и рухнуть на колени перед оскорблённой им родной милицией, а он - весело хихикнул: «Да вот все вы, менты - козлы и есть… Что, правда глаза колит?!. Пить меньше надо!.. Залился водярой по завязь, и теперь хамит честному гражданину!.. Вот сейчас прямо отсель двину в прокуратуру, и настучу на вас, как дятел!..» «Ах ты, мразь!» - окончательно взъярился Бобров, резко взмахнул дубинкой, и… замер, остолбенело разинув рот. Я тоже застыл на стуле с уроненной на колени нижней челюстью, не веря своим глазам… А рослый, вскочив, целился в нас из… «Макарова», только что резко Выхваченного им из-за пазухи!.. Расстояние протянутой руки… Не промажешь!.. Наступила минута мучительной тишины. «Положи палку!» - наконец-то произнёс парень, внимательно наблюдая за Бобровым. Вовка, побледнев и как-то мгновенно осунувшись, медленно положил дубинку на стол. «Теперь – на колени!» - скомандовал наш вооружённый гость. Ага, с-час… Разбежался!.. Я-то ничего не ответил, тихо затаившись на своём стуле, зато Вовка сразу напрягся, и, поиграв желваками, заявил твёрдо: «Не стану!.. Стрелять всё равно побоишься - «вышак» верный… И деться тебе некуда – на выстрелы сбегутся отовсюду…» Говорил он, понятно, уж совсем не так, как незадолго перед этим, - целящемуся в тебя из пистолета не больно-то и нагрубишь… Но всё равно - держался стойко, и не потёк, как льдышка на солнце… «А мне по хрен! Завалю обоих!.. А потом слиняю через окно!..»- жестко пообещал рослый. Глаза его оставались спокойными, без истерики. Такому и убить – что высморкаться!.. Но Вовку – заклинило. Умирать вроде не хочется, но и не может, права не имеет при живом свидетеле (мне, жёлторотике!) показать свой страх, опозориться… «Не встану я, опер уголовного розыска, перед какой-то криминальной швалью на колени!» - позеленев от страха, пробормотал Вовка. И – зажмурился, ожидая пули… Потекли томительные секунды… «Ладно, всё… Мир!» - уже совсем другим, дружелюбным голосом произнёс парень. Спрятал «Макаров» в кобуру подмышкой, достал из кармана и предъявил нам ксиву. Представился: «Капитан Цыганков, из городского угрозыска, «линия» по расследованию убийств... Можете звать просто Александром, или - Саньком… Я прислан на помощь Харитонову по мокрухе на Юбилейной…» Вовка шумно выдохнул воздух. А я незаметно потрогал свои штаны - не обмочился ли?.. Вроде нет… Но это только потому, что полчаса назад я уже посещал сортир… «Ах ты сволочь!.. Гад!.. Что за дурацкие шутки, капитан?!.» - вспылил Бобров. Выхватив из рук гостя ксиву, внимательно изучил: не подделка ли?.. Да нет, вроде всё нормально… «Да ладно… Маленький дружеский розыгрыш! - усмехнулся капитан, забирая обратно своё служебное удостоверение. - Заодно, кстати – и проверка бдительности… Ты сейчас кипятишься, а ведь перед этим документов моих не спрашивал, карманы мне не ошмонал… И на колени не встал!.. Значит - труп уже…» «А ты, значит, перед бандитом на колени встал бы?..» - сердито шмыгнул носом Вовка. «Конечно! - спокойно ответил Цыганков. - Лучше встать на колени и, оставшись не убитым, постоять сколько надо, а потом - обезвредить бандита, чем изобразить из себя героя, и тут же сдохнуть с пулей во лбу, позволив бандиту уйти…» Переведя взгляд на меня, Цыганков задумчиво добавил: «А ты ведь сразу просёк, что я - с «прокладкой»… Верно?.. Но - ничего не сделал, зря время потерял,, вот и дал мне выхватить оружие… В следующий раз делай так: как заиграла «чуйка» (внутреннее чутьё) - сразу бей в лоб, надевай наручники, шмонай карманы… Не дай бандиту перехватить инициативу!.. Лучше сто раз обознаться, принимая мирного обывателя за опасного урку, но в результате дожить до глубокой старости, чем лишь раз лохнуться, и -умереть молодым…» Его поучительный тон мне не понравился. Строит из себя… У нас - своё начальство, вот пусть оно нас и учит!.. Тебя помогать прислали?.. Помогай… А на фиг поучить, и из пистолета целиться?!. Бобров, обидчиво насупившись, даже покосился на «демократизатор» - не врезать ли слишком борзому коллеге пару раз по загривку?!. Но тут, тяжко шаркая ногами, в комнату вернулся дядя Лёша. (Так и не знаю, действительно ли он ходил в туалет, или же простоял в коридоре у двери, подслушивая и ожидая, как мы с Бобровым будем разруливать в подготовленной им вместе с Цыганковым для нас подлянке). Доплёлся до стола, плюхнулся на быстро уступленное ему Вовкой сидение. Глянув мутно, буркнул: «Вижу, уж познакомились… Ну-ну…» «Может, выпьем за знакомство!» - с неожиданной дружелюбностью предложил «горожанин». Видимо, ему всё ж было неудобно перед «районщиками» за обнажённый «Макаров»… «Выпить?.. А чё… Можно и выпить!..» - оживился дядя Лёша, подобно пионеру - «завсегда готовый!»… Открыл сейф, вытащил початую бутылку. Грамм триста в ней ещё оставалось, – мизер на четверых мужиков, но лучше и эта малость, чем просто вода из-под крана… Вовка проворно схватил со стола керамическую пепельницу, вытряхнул окурки на пол, протёр пальцем… Теперь она вполне годилась как посудину. Я извлёк из кармана спущенный воздушный шарик. (Очень удобно: натянул кончик на горлышко бутылки, отлил сколько надо, потом стащил с горлышка - и пей прямо из шара!..) Ну а Цыганков вынул из своих оказавшихся бездонными карманов складной стаканчик, и разложил его. Опытный… Чувствуется - наш человек, буховый!.. Непьющих в угрозыске не любят. Ведь почему розыскник такой-то не пьёт?.. Да, скорей всего - потому, что перед своим начальством выслуживается!.. Опера все, типа - пьянь и рвань, а вот я молодой и пригожий!.. Такие обычно и доносами на своих грешат… Нет, Цыганков всё-таки был не такая уж и сволочь!.. …Мы столпились вокруг стола старшего опера, предвкушая… Дядя Лёша глянул на нас, хмыкнул, откупорил бутылку… Начал пить прямо из горла - и осушил «пузырь» в считанные секунды!.. То ли слишком уж уютно в горло пошло, то ли ещё почему… В общем, только что бутылка была почти полной, потом бац - и вот та же бутылка, но уж совершенно пустая!.. Мы ошарашено смотрели на него, сжимая в руках свои посудины. А капитан Харитонов посидел несколько секунд, глядя сквозь нас враз осоловевшими глазами, и прислушиваясь к чему-то важному в себе… Потом вздохнул утомлённо, и - рухнул под стол. (Прямо под столом у него был расстелен матрасик, на котором окосевший капитан обычно и отсыпал. Заглядывающие в двери коллеги и посетители видели, что кабинет пуст, и уходили, думая, что дядя Лёша занят важными оперативными делами… А он в это время дрых на своём матрасе под столом!.. Отоспится, с кряхтением сядет за стол - и снова за работу… Фанатичной преданности милицейской службе человек!) …Наше трио стояло перед валявшимся под столом старшим оперуполномоченным Харитоновым, ошеломлённо на него уставившись. Такого ещё раньше не было!.. Я имею в виду, чтоб даже и капли не оставить своим товарищам… В каком-то смысле - это ж позор для всего РОВД!.. «Я не понял… Что произошло?!» - озадаченно спросил Цыганков, тупо глядя то на валяющуюся под столом пустую бутылку, то на стакан в своей руке. Ответом ему было молчание. Тогда он сложил стаканчик, спрятал в карман, укоризненно взглянул на нас. Вздохнул осуждающе: «М-да-а-а-а-а!..» И - ушёл из кабинета. «Ох, чую - затянется расследование этой мокрухи!» - грустно предсказал мне Вовка. Поставил на стол пепельницу. А я спрятал воздушный шарик в карман. И мы тоже (почему-то - на цыпочках!) покинули кабинет… …Несколько краж, один уличный гоп, пару эпизодов хранения и сбыта нарковеществ таким вот, случайным образом, благодаря группе фильтрации, раскрыли мы в эти дни. Но - никаких следов убийцы или убийц Малькова!.. И сексоты докладывали: разговоров про это убийство в уголовной среде множество, но в своем «авторстве» сознаться никто не спешит. Это было плохим признаком… Очень плохим!..